– Сражение – это одно, – возразил Патрокл. – А то, что начинается после него, – это совсем другое.
Он окинул Джаскелину восхищенным взглядом.
– Моя красавица не похожа на других женщин!
– Ты даже сам не представляешь, насколько прав, – Джаки кокетливо улыбнулась Патроклу, – И одно из отличий – в опрятности.
Тут она повернулась к Катрине, и ее взгляд из кокетливого стал недоумевающим.
– Ты просто не поверишь, какая ужасная грязь у них в лазарете...
– Вина! – крикнул через плечо Ахиллес, обращаясь к Женщинам, толпившимся у шатра, и прерывая Джас. – Эти женщины проклинают Ахиллеса независимо от того, что он говорит или делает. Он никогда не обидел ни одну из них. И никто из нас не обижал их. Мы ведь не варвары. И те военные жены, что ложатся в наши постели, делают это только по собственной воле.
Патрокл замолчал и широко ухмыльнулся, посмотрев на Джаки.
– Доедай рыбу! А потом я осмотрю твои швы.
Джаки говорила совершенно спокойным, профессиональным тоном, однако Катрина заметила, что она легонько погладила босой ступней ногу Патрокла.
– Может, осмотришь их в нашем шатре? Наедине?
В глазах Патрокла светились коварные намерения, и на долю секунды он действительно напомнил Катрине Спайка из сериала «Баффи» – хотя Кэт никогда не призналась бы в этом Джаскелине.
– Да... – Это было произнесено с придыханием, и Кэт подумала, что Джаскелина чертовски хорошо подражает Мэрилин Монро, – Да, бывают такие осмотры, которые лучше проводить без посторонних.
Кэт могла бы поклясться, что после этого не прошло и пяти минут, а Патрокл уже прихватил кувшин с вином и два кубка и отправился к своему шатру следом за Джаскелиной, которая на ходу бросила Катрине: «Доброй ночи!» и подмигнула.
– Так что же, они всегда тебя боялись? – продолжила Катрина незаконченную тему, когда Джаки и Патрокл исчезли.
На этот раз Ахиллес ответил, но было видно, что разговор не доставляет ему удовольствия.
– Женщины стали бояться меня с тех самых пор, когда мной впервые завладел берсеркер... я был с девицей, с которой обручился.
Ахиллес отвечал с неохотой, его низкий голос звучал холодно. И чем далее он говорил, тем более бесстрастной становилась его речь, но Катрина прекрасно видела, как напряглись его плечи и как он выпрямился, отодвинувшись от нее.
– Мне было девятнадцать лет, а ей – шестнадцать. Она принадлежала к царскому дому Итаки и была дальней родственницей Одиссея. Мы хотели породниться семьями. Я знал эту девушку с самого детства. И в вечер перед свадьбой мы сбежали ото всех, чтобы побыть наедине. Она желала меня, я стремился к ней. Я представления не имел, что берсеркер может вселиться в меня в такой момент.