Она не знала, что ей помогла сохранить невинность простая случайность. Ее красота расцвела только недавно, едва ей исполнилось четырнадцать, а до тех пор на маленькую дурнушку никто не обращал особого внимания. Затем полгода она отбивалась от мужчин, пока Калигула не подарил ее Клавдилле. В ее доме Кальпурния никого из девушек не давала в обиду, предпочитая, чтобы среди ее челяди были лад и согласие.
Гемма презрительно относилась к мужскому полу и поучала в этом свою единственную подругу, галлийку Хлою, которая при каждом удобном случае ныряла на ложе к первому, кто обращал на нее внимание. Она осуждала и свою госпожу, что та еще до свадьбы ночевала с женихом и переодевалась мужчиной, чтобы посещать с ним таверны и лупанары. Калигула своей некрасивостью вызывал в ней отвращение, и она искренне удивлялась, как прекрасная Юния не замечает его недостатков.
Ирод усмехался, слушая глупую болтовню девушки. Гемма уже не дичилась его, как при первых свиданиях, когда ему приходилось подкарауливать ее и делать вид, что он сильно влюблен.
Он с нетерпением ждал, когда же она опять затронет тот предмет, что интересовал его больше всего на свете. Ради этого он соблазнял ее, приручал к себе, стараясь искоренить недоверие. Однако Гемма, истомленная желанием, была не склонна продолжать беседу, Агриппа увидел, как с вожделением блестят ее синие глаза. Его пылкие поцелуи наконец растопили ее сердце.
Он наклонился, шепча страстные признания и проклиная в душе досадную паузу. Но в конце концов желание завладело и им, стоило ему вдохнуть аромат нежной кожи девушки. Она не пользовалась духами, как знатные римлянки, и именно этот запах чистоты и невинности возбудил Ирода до предела.
Не заботясь о том, что их могут увидеть, он подхватил Гемму на руки и понес ее в глубь цветущих кустов.
Друзилла гадала, куда мог пропасть Ирод Агриппа. Они не виделись уже три недели. За это время девушка тщетно пыталась разыскать его, но даже Киприда не знала, куда направился ее супруг. Киприду мало интересовало, чем занят Ирод, ее умело скрываемая страсть к Мнестеру достигла своего апогея, и она очень страдала, не рискуя никому в этом признаться. Невыносимые муки неразделенной любви каждый день приводили ее в театр то Помпея, то Марцелла, она везде следовала за предметом своей страсти. Ей прекрасно было известно о его многочисленных любовницах, тайных и явных, о тех богатых дарах, коими они осыпали его. Она же не могла себе позволить преподнести ему и пустяка, поскольку сама вынуждена была жить за чужой счет. В доме Макрона на нее с дочерьми никто не обращал внимания, Энния не общалась с ней и лишь изредка делала девочкам маленькие подарки или отдавала ненужные туники.