Из самых недр зловонной грязи
Встает еще один прохвост —
«Поэт шпаны» — Василий Князев.
Не Есенин.
Василий Князев наряду с Демьяном Бедным всю жизнь был в «Красной газете» советским пропагандистом и даже псевдоним носил — Красный Звонарь, а расстрелян был на Колыме по статье 58–10 — за антисоветскую пропаганду. Таков парадокс советской истории.
В эти годы уже существовал Не-Буква, теперь в пику пропагандистам-дискутантам появился не менее острый и потому не менее опасный Не Есенин. Как должны были руководители отвечать на то, что все их усилия сводились на нет? Как всегда — террором и репрессиями.
Наряду с трагическими эпизодами были чисто анекдотические. Так, Юрий Анненков в книге «Дневник моих встреч» рассказал, что и Надежда Константиновна Крупская не осталась в стороне от общей дискуссии. Она передала во Францию Борису Суварину и в Соединенные Штаты Максу Истману противосталинское «Завещание», которое там было опубликовано и вызвало ответную бурю. «Коммунистическая пресса всего мира обрушилась на них, называя клеветниками, а завещание — выдумкой». Развязка инцидента весьма анекдотична: для партийной элиты «Завещание» не было тайной, а Крупскую Сталин поставил на место, пригрозив, что объявит ленинской вдовой Стасову. Надежда Константиновна смирилась.
Дискуссии по Есенину продолжались в течение всего 1926 года и закончились диспутом в Москве в Коммунистической академии с 13 февраля по 5 марта 1927 г., организованном по инициативе правительства. Было выработано общее решение о вредности поэзии Есенина и о «есенинщине». На диспуте выступил Владимир Маяковский и явно не согласился с этим решением. Он сказал:
«Есенин не был мирной фигурой при жизни, и нам безразлично, даже приятно, что он не был таковым. Мы взяли его со всеми недостатками как тип хулигана, который по классификации т. Луначарского мог быть использован для революции. Но то, что сейчас делают из Есенина, это нами самими выдуманное безобразие».
И только поставив в дискуссии последнюю точку, правительство обратилось к планам социалистического преобразования деревни. По выражению Н.С. Хрущева, «готовилось величайшее преступление большевиков против своего народа».
Трудно понять большевистских руководителей, которые шли семимильными шагами к Мировой Революции, не считаясь ни с какими жертвами, и вдруг остановились и больше года топтались на месте. Отставили в сторону планы по крестьянскому вопросу и все ударились в дискуссию. Возможно ли такое? Более того, они целый год поддерживали эти настроения, слегка направив их в другую сторону — «против есенинщины».