«Намордник я не позволю надеть на себя и под дудочку петь не буду», — так заявил в первый же день знакомства Есенин коммунисту Александру Воронскому. Так скажет и своим новым опекунам: «Я вам не кенар. Я поэт!»
О Чагине Есенин мог сказать то, что сказал о Вардине: «Вардин ко мне очень хорош и очень внимателен. Он чудный, простой и сердечный человек. Все, что он делает в литературной политике, он делает как честный коммунист. Одна беда, что коммунизм он любит больше литературы».
Конфликта нельзя было избежать, он возникнет сам собой, поскольку в литературе, в поэзии Есенин не выносил никакой опеки, был даже груб и несдержан. «По линии писать абсолютно невозможно, Будет такая тоска, что мухи сдохнут».
Причиной конфликта, как считают есениноведы и как сказал позже Чагин, стало стихотворение «Стансы», которое отказался печатать Чагин в своей газете. Почему отказался? Якобы из этических соображений. «Стихотворение посвящается Чагину. Скажут, что Чагин печатает стихи о самом себе. Предлагал еще убрать «Демьяна», но Есенин сказал, что напечатает и так». (Объяснение Чагина записал В. Субботин.)
Нет, не «Стансы» были причиной конфликта. Время показало, что после этого стихотворения между ними было полное единение и согласие: Чагин охотно печатает все, что отовсюду присылает Есенин, а Есенин, в свою очередь, посвящает новый цикл «Персидские мотивы» Петру Ивановичу, да не просто «посвящает», а «с любовью и дружбой».
Ссылка Чагина на «этические соображения» тоже критики не выдерживает. В 1945 году, когда Софья Андреевна Толстая-Есенина готовила сборник Есенина к изданию, Чагин напоминает ей о возвращении посвящения, якобы снятом Воронским. И Софья Андреевна посвящение возвращает. И даже в 1956 году — что особенно возмутило Корнелия Люциановича Зелинского — в сборнике воспоминаний, где были сняты все посвящения, «исключение сделано одному составителю, то есть П.И. Чагину. С его стороны это нескромно. Я бы на месте Петра Ивановича на это не пошел, но Бог ему судья». И в том же письме Николаю Вержбицкому еще более резко напишет: «Я всецело поддерживаю и разделяю Ваше недоумение по поводу вызывающей улыбку претензии П.И. Чагина выдавать себя не только за главного, но едва ли не единственного благодетеля Есенина».
Вот вам и этические соображения! А каково же было Есенину внимать советам своих благодетелей, когда он получал от Чагина, например, такие наставления после очередной партконференции:
«Дружище Сергей!.. Что пишешь? Персидские мотивы продолжай, невредно, но работай над ними поаккуратней, тут неряшливость меньше всего уместна. Вспомни уклон в гражданственность, тряхни стариной — очень неплохо было б, чтобы соорудить что-нибудь в честь урожая, не браваду и не державинскую оду, а вещь, понимаешь?»