По Дести выходит, что она сама танцевала не хуже Айседоры и оставила это занятие, только чтобы не вызывать ревности и зависти последней; что вообще танцевать босиком придумала она; что Айседора хотела и чуть ли не завещала ей завершить свою неоконченную биографию; что ей. Дести, был устроен триумфальный прием в московской школе Дункан, куда она зашла во время своего краткого визита в Москву после смерти Айседоры, причем все ученицы якобы уверяли, что она похожа на Айседору, и смотрели на нее с обожанием. Все эти утверждения являются абсурдным вымыслом, а последнее вызвало дружный хохот очевидцев ее визита в школу, учениц Ирмы — Е.В. Терентьевой и Е.Н. Федоровской. Даже американское турне Ирмы с ученицами устроил, оказывается, не Сол Юрок, а опять же вездесущая Мэри! Телеграмму, посланную Айседоре в Ялту из Москвы Галиной Бениславской, она приписывает С.А. Толстой и т. д., и т. п.
И вот эту книгу, единодушно признанную недостоверной и ни разу по этой причине не переиздававшуюся на Западе, издательство политической литературы в Москве (ныне издательство «Республика») выпустило в 1992 году тиражом в 100 тысяч экземпляров под одной обложкой с третьим за последние два года переизданием книги А. Дункан «Моя жизнь». На этой обложке — кричащее название золотыми буквами: «Айседора Дункан. Моя жизнь. Моя Россия. Мой Есенин», что является прямой фальсификацией, ибо, как уже было сказано, Айседора не успела написать ни о России, ни о Есенине, и ее собственный текст в сборнике доходит только до ее намерения поехать в Россию в 1921 году. Пребывание же ее в России и отношения с Есениным даны только в более чем вольном пересказе Дести, которая вряд ли может называть Россию и Есенина «своими». Она воспроизводит по памяти устные рассказы Айседоры, приукрашивая их своими домыслами. Ни малейшего комментария, как следует относиться к книге Дести, составитель сборника не дает, предоставляя читателю право принимать ее писания на веру.
Мэри Дести пишет: «Страшнее, чем бедность, было для Айседоры то, что друзья покинули ее. Хотя это было не так. Многие из них наблюдали за ней издалека и помогали, чем могли».
И еще: «Друзья, как и многие другие, видевшие, как она катится вниз, держались вдалеке от Айседоры из-за глубокой любви к ней».
Чего больше в этой фразе: наивности, лицемерия или поразительной глупости? Или, может быть, это издержки перевода?
В воспоминаниях Мэри Дести есть такое размышление: «Мне кажется, что создание этих ежедневных трудностей и составляло смысл ее жизни: они отвлекали ее мысли от огромной печали, которая поедала ее днем и ночью».