Л.В. Занковская пишет: «Многих из тех, кого знал Мариенгоф в начале XX века и называл позднее своими друзьями, ждала трагическая участь. Мариенгоф, тем не менее, не предается горестным размышлениям и иногда с юмором и даже плохо скрываемой издевкой вспоминает этих людей. Пережить многих своих современников Мариенгофу, несомненно, помогли острый, практический ум, необыкновенная осторожность и могучий инстинкт самосохранения».
Увы! Время показало, что не спасли всех тех, кто подлежал уничтожению, ни «практический ум, ни осторожность, ни могучий инстинкт самосохранения».
Все дело в том, что «Мариенгоф принял революцию не извне, а изнутри». Что это значит? А значит это, что он с 1918 года уже состоял на службе правительства. Этим объясняется дружба с Борисом Малковым. Этим объясняется помощь Николая Бухарина. Этим объясняется, что чекисты — друзья Мариенгофа. Этим объясняется все в его жизни. Он был своим человеком и в кабинете Троцкого, только во всех своих воспоминаниях он всегда на втором плане, как случайный посетитель.
Знал ли об этом Есенин в те годы? Однозначно ответить трудно. Но после возврапдения из-за границы точно знал. Вот потому и разошлись их пути, а ссора и ее причина — это был только внешний предлог.
Из письма Есенина Г. Бениславской (Ленинград, 3–5 мая 1924 года):
«Со «Стойлом» дело нечисто. Мариенгоф едет в Париж. Я или Вы делайте отсюда вывод. Сей вор хуже Приблудного. Мерзавец на пуговицах опасней».
Надо ли говорить, что за рубеж выпускали только особо доверенных, а Мариенгоф с женой выезжали и в 1924, и в 1925, и в 1927 годах. Для одних двери за кордон были наглухо закрыты, не пускают даже на лечение. Для других распахнуты настежь. Кусиковы и Эренбурги ездят в Париж, как на собственную дачу.
Кусиков — Ройзману:
«Да, Мотя, работать надо… Хотел было поехать в Россию. Но подумал о друзьях, обо всем, что и как — и отложил пока поездку до тех пор, пока окрепнет «общество». Потом приеду месяца на два-три — а затем через Париж в Америку».
Для них другие законы — неписаные. А Есенина даже на неделю в Персию не пустили.
Шубникова-Гусева: «Откровенность» автора письма согласуется с оценками русской эмигрантской прессы того времени, называвшей парижское общество «Друзья России» «филиалом ГПУ», а газету «Парижский вестник», где сотрудничал Кусиков, — «чекистским вестником».
Ренэ Герра пишет:
«Ошибочно думать, что эмиграция была только «белая». Два художника — Юрий Анненков и Сергей Чехонин — немало сделали для воспевания революции.
Анненков едет во главе советской делегации на биеннале в Венецию с портретом Троцкого в полный рост, но решает не возвращаться.