Обратите внимание на многоточие, смысловое расположение слов:
«Что жили…» сделал бо-о-ль-шую, безнадежную паузу, пропустил целую строку после слова «жили» и, как всегда, с грустной улыбкой закончил: «Чудаки на свете». А строфой выше предупреждает сестру: «Мне жаль тебя. / Останешься одна, / А я готов дойти хоть до дуэли».
Нет, дуэли не будет. Не тот век, не те нравы. Партийным руководителям было ясно, если теперь своим «Посланием евангелисту Демьяну» Есенин срывал важное политическое задание по уничтожению религии, то деревню на уничтожение не отдаст. Потому и дело вели, опять же по ленинской инструкции, подбирая «умных и свирепых людей для травли».
Мы знаем некоторых: Сосновский, «родовская братия», пролеткультовцы, но, конечно, всех превзойдет Николай Бухарин. Потом скажут, что Николай Бухарин санкционировал репрессии.
Следует уточнить: партконференция проходила в Москве с 27 по 29 апреля 1925 года, а стихотворение опубликовано в газете «Бакинский рабочий» 10 мая, то есть по свежим следам. И это еще не все. Опубликовано в бакинской газете 10 мая, но написано оно в Тифлисе, до 9 мая: «Здесь, в Тифлисе, на наших глазах писались эти мучительные стихотворные послания «К матери», «К сестре», «К деду» и их воображаемые ответы» (Тициан Табидзе. Есенин в Грузии). Даты указывают, как пристально следил Есенин за всем, что происходило в стране, как мучительно переживал события.
На съезде прозвучала еще одна ленинская инструкция — о недоносительстве, причем в расширенном и углубленном варианте: «Ленин нас когда-то учил, что мы страдаем не от доносительства, а от недоносительства. Можно быть прекрасными друзьями, но раз мы начинаем расходиться в политике, мы вынуждены не только рвать нашу дружбу, но идти дальше, идти на доносительство. Каждый член партии должен быть агентом Чека», — такими словами напутствовал молодых партийцев старый еврейский большевик Сергей Иванович Гусев» (Я.И. Драбкин).
Есть сведения, что на вопрос о Есенине Сталин якобы ответил: «Он мне не мешал». Но это далеко не так. Есенин мешал, еще как мешал! Мешал всем строителям новой жизни.
Все писатели объединились в группировки, союзы, общества, а он оставался сам по себе и, вопреки постановлениям и резолюциям партии, отстаивал право на свободу творчества. В партийном руководстве говорилось: «Критерием подхода к проблеме организации литературной жизни 20-x гг. было и остается для советского литературоведения положение резолюции ЦК ВКП(б) от 18 июня 1925 года». А резолюция требовала: «Как не прекращается у нас классовая борьба вообще, так она не прекращается и на литературном фронте». А Есенин всех поэтов, писателей, художников объединял, собирая под своды своего «Вольнодумца». И по аналогии с лозунгом «Вся власть Советам!» выдвинул свой лозунг «Вся власть поэтам!» Одни видели в этом мальчишество, другие — хулиганство, а третьи — контрреволюцию.