Что касается Соуз-хана, то он воспринимал его как тщеславного и болтливого человека, озабоченного главным образом ублажением своего ненасытного желудка и умножением богатств. Продержаться в управителях он долго не сумеет. То было видно и слепцу.
— Когда мой благочестивый сосед собирается отправиться в Кашлык? — поинтересовался Карача.
Тот сообщил, что чувствует себя почти здоровым и через пару дней едет в крепость. На предложение захватить с собой и его, Карачу, ответил полным согласием, что сделает это с радостью и даже обещал представить самому хану Кучуму.
С тем Карача-бек и покинул больного соседа, а вернувшись к себе, тут же засел за дело. От отца у него остались несколько бесценных листов белой китайской бумаги, привезенных им с одним из караванов. Разместив листы на плотном ковре и достав письменные принадлежности, Карача почти два дня потратил на составление подробной карты Сибирского ханства. Он изобразил на ней все речки, леса, болота и обозначил владельцев главных улусов, написал по памяти их имена и прозвища. Свой собственный улус он изобразил малой точкой, впрочем не особо погрешив в истине: в сравнении с тем же Соуз-ханом его земли выглядели как просяное зерно на листе лопуха.
Когда прискакал слуга от знатного соседа с сообщением, что тот ожидает его со всем семейством и свитой у ближайшей переправы, то карта Карачи-бека была уже плотно скручена и упакована в кусок материи. Немедленно поспешив к назначенному месту, он обнаружил там около сотни человек, разряженных в богатые одежды. Отдельно везли пять малолетних девочек. "Подарок хану", — догадался Карача. Он занял место в середине пестрой свиты и к вечеру уже въезжал по заново отстроенному мосту через ров в открытые настежь ворота Кашлыка.
Кучум вышел к ним почти сразу, пружинящей походкой человека, хорошо отдохнувшего и довольного всем происходящим. Тут уже собрались беки из южных улусов, расположенных по берегам верхнего течения Иртыша. Они давно не ладили с Едигиром и его братом по разным причинам и в прошлом сражении участия не принимали, выжидая подобно Караче-беку.
Если появление Соуз-хана было встречено одобрительными и радостными криками, то Карачу, явившегося без свиты и нукеров, никто и не заметил. Когда все расселись и принялись за угощение, Соуз-хан, светившийся радостью и гордостью за столь торжественный прием его персоны, заметил одиноко стоящего соседа. Того легко было спутать с простым воином, настолько заурядно он выглядел в поношенной одежде. К тому же правое плечо, поднятое выше другого, делало его похожим на наказанного невольника. И только глаза, светившиеся умом и внимательно глядящие на окружающих, выделяли Карачу из толпы.