— Пошел отсюда, великанище лесное, пшел-л-л! — махал грозно толстой палкой Едигир, хотя для могучего лося никакой опасности она не представляла. — У тебя своя дорога, и мы тебе не мешаем идти по ней. Не мешай и ты нам, — продолжал он, шаг за шагом подходя к нему ближе.
И лось не выдержал пристального взгляда человеческих глаз. Сперва он чуть попятился назад, а потом круто повернулся и, не разбирая дороги, ринулся в кусты, ломая ветки. Послышалось чавканье копыт по грязи, и тут же синичка, выпорхнувшая из леса, уселась на песок и стала внимательно изучать следы, оставленные сохатым.
Едигир и Зайла, ошеломленные от всего происшедшего, глянули друг на друга и рассмеялись. Смех Зайлы был тонкий и звенящий, как лесной ручеек. Едигир же, наоборот, смеялся гулко, словно пласты земли падали с высокой горы в реку. Он бросил на песок свою палицу и подошел к Зайле, положил руку ей на плечо. Та прильнула к нему всем телом и тоненькой ручкой провела по щеке любимого.
— Такой большой, а испугался, — не переставая смеяться, выдохнула она.
— Пусть знает, кто здесь хозяин! — ответил Едигир.
— Когда ты рядом, то я не боюсь ничего, правда, — Зайла доверчиво поглядела на него и спросила:- Ты испугался?
Едигир пожал плечами и с улыбкой тряхнул головой:
— Разве я похож на труса? Зачем обижаешь?
— Ладно, милый, пора собираться и плыть дальше. — В этот момент из леса послышался собачий лай, и только тут они заметили, что в самый нужный момент собак рядом с ними не оказалось.
Вскоре они вынырнули из кустов, дружно помахивая загнутыми хвостами. Морды у обеих были покрыты перьями и обильно смочены свежей кровью, что наглядно говорило о цели их отлучки.
— Ах, вы, проказники! — шутливо отчитала собак Зайла. — Когда нужны, так вас не дождешься. Промышляете где-то там. Нам бы хоть принесли что-нибудь на завтрак.
Собаки, услышав недовольство в голосе, пристыжено пробрались к лодке и, забравшись в нее, показывали всем своим видом, что готовы продолжать путешествие.
Зайла посмотрела на Едигира, стоящего чуть в стороне и с удивлением осматривающего окрестности, как бы не понимающего, где он и почему тут очутился. Она решила не донимать его вопросами и дождаться, когда он сам заговорит. Только сказала:
— Плывем дальше…
— Хорошо, — отозвался он, — раз ты говоришь, что надо плыть, значит поплывем дальше. — Какая-то безысходность и тоска прозвучали в его голосе, отчего у Зайлы защемило сердце, слезы подступили к глазам. Но она справилась с собой, сделав вид, что ничего не произошло.
— Сегодня ты будешь грести?