Конечно, Кельвин не объяснил Эмме, почему он так уверен в победе принца. Весь смысл его обещания заключался в том, чтобы его выполнение казалось жертвой с его стороны, практически невыполнимой задачей, и он был готов сдержать слово, только чтобы доказать свою любовь, верность и надежность. Поэтому он не хотел, чтобы Эмма решила, что это будет легко.
— Пока что все шло хорошо, — произнес он серьезно и с достоинством, — но теперь наступает трудное время. Квазар и Иона ужасно популярны и пока намного опережают ЕКВ.
Это была неправда, на самом деле все было совершенно наоборот. Помимо случая с исполнением «Do Ye Ken John Peel?», принц всегда опережал двух оставшихся финалистов. Однако Кельвин не собирался говорить этого Эмме, чьи глаза все шире распахивались от обожания при виде твердости и уверенности, с какой Кельвин выполнял ее просьбу.
— Поверить не могу, что ты делаешь это ради меня, — сказала Эмма, когда они вместе вышли из лимузина.
— Только ради тебя, моя дорогая, — сказал Кельвин. — Если принц Уэльский победит сегодня и станет героем нового молодого электората, благодарить он за это должен тебя.
Кельвину удалось убедить в этом даже себя. Несмотря на то что он с самого начала собирался сделать принца победителем, задолго до того, как Эмма подняла этот вопрос, не было сомнений, что выиграть пари у Дакоты теперь было для него менее важно, чем удачно провести кампанию по завоеванию доверия и, соответственно, любви Эммы. Она превратилась в наваждение.
— Кельвин, я люблю тебя, — прошептала она ему на ухо, ослепительно улыбаясь и проходя по ковровой дорожке между вопящими фанатами.
Затем она увидела Шайану.
Эмма чуть не вскрикнула. Застывшее лицо девушки было словно маска, она не кричала, а просто молча ухмылялась, стоя среди шумной толпы. Шайане удалось встать в первом ряду, и она не обращала внимания на истерику и тьму рук, протягивающих ей ручки и обрывки бумаги.
Она стояла и смотрела.
Эмма поняла, что Шайана тоже ее увидела, и на мгновение их взгляды встретились. Выражение лица Шайаны совершенно не изменилось. Затем Эмма увидела, что Шайана смотрит мимо нее, на Кельвина и идущую за ним Берилл.
Затем Кельвин потянул Эмму за руку, и через секунду они оказались в здании телестудии, но от ее радостного настроения не осталось и следа.
— Кельвин, она там, — прошептала Эмма.
— Кто? Что такое? Тебе нехорошо?
— Мне нехорошо. Это она. Та девушка. Шайана.
Сначала Кельвин не понял, о ком она говорит.
— А-а, эта, — наконец сказал он. — Ну и что?
— Что значит — ну и что? Она здесь.
— Она пришла на финал, кому какое дело?