— Да, конечно.
Бригада удалилась, чтобы установить камеру. Эмма крикнула «Мотор!» и почти сразу же «Стоп!».
— Миллисент, — сказала она, — как ты думаешь, ты смогла бы вести Грэма?
— Что, за руку?
— Да.
— У меня есть палка! — крикнул Грэм. — И я слышу Милли. Меня не нужно вести.
— Да, но… ну, так будет… так будет лучше.
В конце концов желание угодить людям с телевидения пересилило уязвленную гордость Грэма, и он позволил Милли провести себя через парковку и встать в хвост «очереди», которую Гэри и Бэри тщательно разместили перед входом в здание и каким-то чудом убедили выглядеть жизнерадостно.
Когда сюжет был отснят, Эмма прислонилась к машине и прикурила еще одну сигарету.
— Еще работать и работать, — сказала Челси.
— Да. Я знаю.
— Наверное, лучше двигаться дальше?
Эмма не пошевелилась. На секунду она закрыла глаза и глубоко затянулась.
— Ты видела эту девушку, Шайану? — спросила она наконец.
— Да, конечно, — ответила Челси. — Совершенно ненормальная.
— Тебе не показалось, что она была слишком напряжена? Так, что страшно делается?
— Не думала, что на шоу «Номер один» есть такие понятия.
— Да, — ответила Эмма, засмеявшись излишне громко. — Думаю, если она покончит с собой, при монтаже мы это вырежем.
— Глупости, Кельвин включит это в ролик.
Дальше наступил момент, которого Эмма боялась больше всего. Пришло ее время сыграть свою роль в унижении приличного и трудолюбивого пожилого человека, которому просто выпала участь быть наследником престола.
— Уэльс! — крикнула она, следуя инструкциям Кельвина, предписывавшими относиться к знаменитому конкурсанту так же, как ко всем остальным.
— Добрый день, юная леди, — сказал мягкий голос прямо у ее локтя. — Уэльс здесь, прибыл для прохождения службы. Все в порядке.
Эмма глазам своим не поверила. Он был всего в нескольких метрах от нее, а она его даже не заметила. Среди окруживших его бурлящих, требующих внимания личностей он просто стал невидимым, а его детективы и подавно.
Эмма сделала реверанс. Она не собиралась делать этого, и сама от себя такого не ожидала. В конце концов, она не делала реверанса перед другими участниками и должна была относиться ко всем одинаково, но она просто не могла удержаться. Черт возьми, перед ней был принц Уэльский! По крайней мере, для нее этот человек кое-что значил. Несмотря на бесконечные унижения, постоянное попрание достоинства и авторитета, на комический анахронизм во всем, что касалось его внешности и окружения, ведомства, он кое-что значил. Не столько он сам, сколько его положение. Он был историей. Его семья олицетворяла собой нацию. Центр всеобщего внимания, уходящий в глубь тысячелетий.