— Мам, ты думаешь, я хорошо пою?
— Ну конечно, дорогая. Я ведь одна из твоих матерей.
— Нет, правда?
— Да, да, да, дорогая. Ты хорошо поешь. Ты хорошо поешь. Ты хорошо поешь. Что же касается альбома, да, ему крышка, мне очень жаль, но это не конец света…
— Но я типа так расстроена.
— Не стоит, дорогая, не расстраивайся. Мы его раскрутим, купим пятьдесят штук в Албании, сделаем тебя номером один и скажем, что в Европе ты лучше всех. Ладно, ты записала меня к своему лондонскому хирургу?
— Да записала, записала. Он со всеми работает, он лучший.
— Хорошо, потому что я хочу отправиться к нему сразу же после финала шоу «Номер один», перед тем как мы начнем съемки «Бленхеймов».
— «Фокс» согласился отложить начало съемок?
— Согласится. Я с ними работаю.
— Мам? — Голос Присциллы снова смягчился, и резкий акцент не смог скрыть жалостного тона. — Ты правда думаешь, что я хорошо пою?
После Бирмингема Эмма, Челси, Трент и съемочная группа посетили Глазго, Ньюкасл, Манчестер, Дублин, Белфаст, Бристоль и Лондон, сокращая тысячные толпы, отобранные из многотысячных толп отправивших заявки или посетивших дни массовых прослушиваний, до тех немногих, кого они предложат Кельвину для дальнейшего отбора.
Вечером перед последним запланированным отбором Эмма отправилась поужинать с друзьями. Она собиралась остаться дома и изучить свои заметки по персонажам, но ей был необходим перерыв. Процесс отбора был настолько истощающий, намного хуже, чем в прошлом году, и иногда пиво и курица в соусе тикка масала были единственным средством, с помощью которого она могла восстановить силы.
— Я думаю, дело в том, что я гораздо лучше стала понимать принцип работы шоу, — объясняла она. — Я знаю, во что эти люди впутываются.
— Мне казалось, что от этого должно стать легче, — ответила ее подруга Мэл. — Ты ведь сама говорила: предупрежден, значит, вооружен. Я точно помню, как девушка, которая выглядела точно так же, как ты, и сидела на том же самом стуле четыре месяца назад, клялась, что в этот раз она останется равнодушной и не позволит загнать себя в водоворот эмоций.
— Знаю, знаю, — несчастным тоном ответила Эмма. — Но это сложно. Есть одна девушка, Шайана, она так напряжена…
— Господи, откуда они берут эти имена? — вмешался Том, друг Мэл. — В смысле, откуда их матери знают, как их называть? Такое ощущение, что, когда они рождаются, все говорят: через двадцать лет или около того она решит выставить себя полной дурой на шоу «Номер один». Поэтому давайте дадим ей самое дурацкое имя.
— И еще есть девушка, которая участвовала в шоу в прошлом году, и у нее анорексия, по крайней мере, мне так кажется.