– Ладно, – сказала она наконец Рэнсому. – Давай пойдем на юг, через Зеленые горы, к границе а Аргентиной.
– Да, – согласился Рэнсом. – Будем избегать больших дорог, не вступать в разговоры и вообще постараемся остаться незамеченными.
– А-га, – кивнула в темноте Мадлен.
– Нам осталось пройти еще несколько миль до перекрестка. Гутиерре сказал, что там надо свернуть на дорогу, ведущую на юг.
– Послушай, может…
– Что?
– Может, нам стоит попытаться завтра связаться со Штатами? – предложила Мадлен.
– По телефону?
– Да…
– Что ж, можно попробовать. Хотя даже если мы и дозвонимся домой, то помочь они нам смогут только после того, как мы уже выберемся из Монтедоры.
– А если связаться с американским посольством в Монтедоре? – снова предложила Мадлен.
– Ну, начнем с того, что американское посольство располагается в столице Монтедоры, куда нам нельзя: там Эскалант. Конечно, мы можем позвонить им и спрятаться в каком-нибудь укромном месте, в которое люди из посольства приедут за нами. Но видишь ли… Эскалант ненавидит американцев лютой ненавистью, и в посольстве нам будет не намного безопаснее, чем где-нибудь еще.
Да, не слишком радужная перспектива.
– Правда, – продолжил Рэнсом, – здесь должны быть люди из католических миссий, работники Международного Красного Креста, наблюдатели из Организации Объединенных Наций. Да вот только где их искать?
– А ты не спрашивал у сеньора Гутиерре?
– Спрашивал, – с грустью ответил Рэнсом. – Он только знает, что где-то в Дорагве есть католическая миссия, но где именно – понятия не имеет.
Мадлен молчала, пытаясь не выдать собственную тревогу и страх: у Рэнсома и без ее истерик хватает забот. Нет, она не будет распускаться. Рэнсом все же молодец – не стал ей врать, а честно рассказал все как есть. Она не может его подвести.
Так они шли в темноте – долго-долго – и чувствовали себя несчастными и потерянными, словно остались одни на всем белом свете.
Утром, при свете дня, Мадлен лишний раз убедилась, что выглядел Рэнсом ужасно: обросший щетиной, с синяком под глазом, с царапинами и ссадинами на лице. Ноги и руки Мадлен тоже болели – похоже, попала какая-то инфекция, что в жарком и влажном климате Монтедоры было неудивительно. Поэтому она, мысленно составляя список необходимых покупок, первым делом включила туда антисептики.
Глаза Рэнсома были красными и воспаленными от бессонной ночи, волосы – взъерошенными. Он едва слышно кряхтел – скорее всего у него сломаны ребра. Как же он занимался с ней любовью – да еще так страстно, неутомимо, после того как его избили чуть ли не до полусмерти?