Те, кто побогаче, погрузили свое имущество на сани-волокуши, кто победнее – тащили поклажу на плечах. Уныло было кругом и как-то беспросветно грустно. Впрочем, не везде – где-то впереди Максим услыхал вдруг веселые голоса и песни.
Юноша тут же прибавил шагу, справедливо рассудив, что, кроме как алчным наемникам, для которых любая смута все равно что мутная вода для ловли в ней золотой рыбки, тут больше веселиться некому.
Нагнав группу веселящихся парней, молодой человек некоторое время шагал чуть позади – присматривался, прислушивался, мотал на ус. Как оказалось, не все там были такими уж молодыми, хватало и вполне зрелых мужчин. За поясами у всех блестели кинжалы, кое у кого имелись и мечи, и секиры, и короткие копья, и даже поблескивали на солнце привязанные к поясу шлемы.
– Эй, парень!
Напрасно Максим полагал, что сия компания поглощена песнями и весельем, – его, оказывается, давненько уже заметили и вот сейчас решили позвать.
– Ты, ты, длинный!
– Я? – молодой человек с деланым изумлением ткнул себя пальцем в грудь.
– Небось тоже идешь в Хат-Уарит, к Апопи?
– Да, – юноша ухмыльнулся. – Надеюсь там кое-что получить.
– Мы все надеемся, – хохотнул чернобородый мужчина. – Из чьего ты отряда?
– Махал копьецом у Черной Собаки Джхути, – Макс тут же вспомнил то, чему его учили жрецы.
– Ого! – одобрительно улыбнулся бородач. – Джхути – лихой рубака!
– Жаль только, что мертвый, – ухмыльнулся какой-то совсем еще молодой парень – светлокудрый, как греческий бог Феб.
Бородатый махнул рукой:
– И не говори, Медой. Жаль, жаль Джхути. О подвигах головорезов Черной Собаки много чего говорят. Правда, может, и врут.
Максим и не заметил, как уже шагал рядом с новыми знакомцами.
– А правда, Джхути как-то велел разрушить храм Гора? – забежав вперед, поинтересовался кудрявый Медой.
– Правда, – ничтоже сумняшеся отозвался Макс. – Сам разрушал. Ух, и много же дебенов золота мы там взяли! А храмовые танцовщицы?! Клянусь Баалом, я таких жарких женщин не встречал даже в дельте!
– А как же Гор?
– А что нам какой-то Гор? Тьфу!
Молодой человек смачно сплюнул под ноги, с удовлетворением отметив промелькнувший в глазах Медоя ужас. Вот так-то вот! У этой братии принцип один: боишься – значит уважаешь.
– Как твое имя, парень? – спросил бородач.
– Джедеф.
– Хм… странно. Это не шарданское имя!
– А я и не шардан. Вернее, лишь наполовину шардан.
– Судя по твоей коже – на все четыре четверти!
Вся компания громко расхохоталась.
Бородатого, кстати, звали Хаемхатом. Опытный рубака, он держался здесь за командира, насколько возможно было командовать сей спонтанно сбившейся вольницей. Ну, по крайней мере слово его здесь имело вес.