Ее заглушили раскаты арабского говора, прорвавшие напряженное безмолвие. Принц в очередной раз загородил ее собою от приближающейся опасности. Белл охватил паралич страха...
В шатер ввалился худосочный верзила со злобной ухмылкой на отвратительном лице. В его руке блеснуло длинное гнутое лезвие остро заточенного ножа. Изабелл уже однажды «посчастливилось» столкнуться с обладателем столь отталкивающей физиономии. Он был в числе тех, кто напал на них с Дунканом. Именно он сломал ее несчастному коллеге ногу самым варварским способом — из одного лишь желания обездвижить оказывающего яростное сопротивление англичанина.
Белл с отвращением посмотрела на изверга. Стоило ей увидеть врага, который грозил опасностью, тут же слепой страх покинул ее, освободив место негодованию. Она положила свои дрожащие от гнева и напряжения ладони на спину мужа. Ей показалось, что так они станут сильнее.
В шатер один за другим входили головорезы из банды Селима.
— Что тебе надо, Селим? — спокойным голосом обратился принц к самому представительному из них. — Пожаловал выказать уважение своему законному правителю?
Селиму явно понравилась дерзкая шутка венценосного родственника. Он громко расхохотался в ответ.
В шатре стояло четверо бандитов, и Белл рассудила, что их вполне достаточно для того, чтобы беспрепятственно захватить, а то и убить принца и его жену. Она только не понимала, почему принц злит этого негодяя.
Селим ответил принцу на родном языке. Его речь была нетороплива и самоуверенна. Она бы вполне могла сойти за досужую беседу двух родственников, если бы не жуткий блеск стали. Чем тише звучал голос Селима, тем очевиднее для Белл становилась безнадежность их с принцем положения. Противник ощущал себя в силе. Противник подавлял своим спокойствием.
Изабелл поглядывала на мужа. Принц выглядел довольно спокойным, в нем не чувствовалось ни капли растерянности. Скорее, складывалось впечатление, что он вынужден вести неприятную беседу, которую более невозможно откладывать.
— О да! — спокойно проговорил по-английски принц. — Ты говоришь об отречении и передачи власти. Понимаю... Это, конечно, практикуется, не буду спорить. Но тебе не кажется, что легитимность моего добровольного отречения пострадает, если ты убьешь меня и мою жену?
Селим белозубо осклабился. От его самодовольного оскала Белл вздрогнула. Злодей молча поигрывал клинком, не сводя глаз со своих жертв. Изабелл недоумевала, сколько еще придется ждать обещанную принцем подмогу. Ей живо представилось, как последние минуты их существования на земле стремительно ускользают в небытие. Девушка не привыкла разбрасываться бесценными дарами жизни, и вынужденное бездействие казалось ей тяжким преступлением.