В другое время улыбнулся бы участковый, порадовался, а тут на душе сплошная чернота. Сидел он сейчас в зале, смотрел на своих односельчан, слушал, что они говорят, а мысль одна его мучила: неужели из них кто-нибудь к этому делу причастен? И ведь скорее всего это так, в той или иной мере.
- ...Имеется одна или две
незначительные детали, которые стали
известны во время допроса. Они
заслуживают внимания.
А. К о н а н Д о й л. Записки
о Шерлоке Холмсе
26 м а я, в т о р н и к
Прошло несколько дней. Нехороших. Ничего за эти дни не произошло, но и ничего не прояснилось. В Синеречье и во всех других близлежащих местах давно уже знали, что случилось на болотах, все обсудили, все предположения высказали, нагородили такого, что сами по вечерам с опаской из дома выглядывали, за каждым кустом им злодеи мерещились.
Андрей с Бугровым уже несколько раз и в район, и в область ездили, соображения высказывали. Следствие шло, время - тоже; силы подключились к расследованию немалые, но результатов пока особых в деле не значилось. Как выразился следователь Платонов, здесь было еще много темных мест и "белых пятен". А точнее, все сплошь оставалось темным, и хотя некоторые детали все-таки кое-что прояснили, но даже для начала зацепиться было не за что.
Нынешний день начался для участкового, можно сказать, как обычно: разбудил его неистовый стук в окно и хриплый от волнения голос: "Андрюша, отвори!"
Андрей распахнул окно и отшатнулся. Под окном, прямо в будущих цветах (Галка подлизывалась), стоял колхозный бухгалтер Коровушкин, обычно, точнее - всегда, суховатый в общении, опрятный в одежде и въедливый в делах, вовсе непьющий человек, а сейчас такой непохожий на себя, что Андрей ощутил в животе холодок недоброго предчувствия: либо у него баланс на три копейки не сходился, либо колхозную кассу ограбили, не иначе.
Коровушкин был небрит, взлохмачен, в грязной белой рубашке, из кармана пиджака висел мятый галстук - веревка веревкой, брюки держались на одной пуговице, и в прореху просунулся клочок рубахи. И разило от него так, что у Андрея закружилась голова.
- Спасай, Андрей Сергеевич! Погибаю!
- Погоди погибать, - сказал Андрей. - Дай одеться.
Андрей оделся, поставил на плитку чайник - он понимал: человеку надо успокоиться, чтобы все толком рассказать, - и сел напротив Коровушкина.
- Ну рассказывай теперь, Тихон Ильич. Что натворил?
Коровушкин вздохнул тяжко, со стоном, обхватил седую голову руками.
- Ох, и натворил, Андрюша, на старости лет. Всю жизнь при деньгах, при важных документах - и никогда ни пятнышка на моей биографии не было. Нынешний год на пенсию собрался, и вот тебе - опозорил свое честное имя навсегда. Папку я вчера потерял в районе.