Он рассказывал о бразильянке Эстефании Кардозу, камеристке при дворе Педро II, на которой один из Веллеров женился в тысяча восемьсот тридцать четвертом году во время поездки по Центральной и Южной Америке, и об их сыне, который в молодые годы удрал в Бразилию, открыл там свое дело и только после смерти отца вернулся со своей бразильской женой в Шветцинген, где вместе с молодым Велькером возглавил банкирский дом. Он сообщил о праздновании в Шлосс-парке столетнего юбилея, на который приезжал великий герцог и во время которого баденский лейтенант из семьи Велькер и прусский лейтенант из окружения великого герцога поссорились так, что на следующее утро стрелялись на дуэли, причем (к радости баденца Шулера) погиб все-таки пруссак. Он поведал и о шестнадцатилетнем Велькере, который летом девятьсот четырнадцатого года влюбился в пятнадцатилетнюю представительницу дома Веллеров и, поскольку не мог на ней жениться, в начале войны ушел на фронт добровольцем, чтобы во время глупой кавалерийской вылазки вступить в игру со смертью и проиграть.
— В шестнадцать лет?
— По-вашему, шестнадцать лет — это мало? Для чего мало? Для смерти? Для войны? Для любви? В жилах девицы Веллер текла португальская и индейская кровь, доставшаяся ей от матери и бабки, в пятнадцать лет она была уже настоящей женщиной, которая кого угодно свела бы с ума.
Он подвел меня к увешанной фотографиями стене и указал на молодую женщину с огромными темными глазами, чувственными губами, роскошными волосами и надменным выражением лица. Да, она была восхитительно хороша и до старости оставалась красавицей, о чем свидетельствовал соседний снимок.
— Но и те и другие родители посчитали, что для женитьбы их дети еще слишком молоды.
— Дело было совсем не в возрасте. Обе семьи принципиально не допускали браков между своими детьми. Они не хотели, чтобы партнеры превратились в сватов и кузенов, иначе деловые отношения, и так чреватые конфликтами, могли бы осложниться семейными конфликтами. Конечно, дети имели шанс сбежать — и пусть бы их лишили наследства! — но им не хватило решительности. Что касается последнего Велькера, сейчас это уже не проблема. Бертрам — единственный ребенок, у Штефани тоже ни братьев, ни сестер, поэтому родители даже обрадовались, что деньги объединятся. Да и осталось-то этих денег совсем не так много.
— Она умерла?
— В прошлом году они ездили в горы и она сорвалась в пропасть. Тело так и не нашли.
Он замолчал, я тоже. Он понимал, о чем я подумал.
— Было, конечно, полицейское расследование, как положено в таких случаях, — он оказался чист. Они ночевали в хижине, он еще спал, а она ушла на ледник, через который он идти не хотел. Неужели вы не читали? Об этом писали все газеты.