— Ничего подобного! — Он разволновался. — Когда я вспоминаю, как я злился, когда перестраивали операционную, то эта злость тут как тут. Когда я вспоминаю, как радовался, что купил яхту, я снова радуюсь. И только любовь неподвластна памяти. — Он встал. — Тебе нужно поспать. Завтра не пори горячку.
Я лежал и смотрел в сумерки. Неужели любовь неподвластна памяти? Может быть, не любовь, а желание? Не перепутал ли мой друг желание с любовью?
Я решил, что на следующий день звонить Велькеру не буду. Я до сих пор так и не придумал, что ему сказать, чем пригрозить, как остановить. Отосплюсь и приду в себя. Угощу Турбо баночкой скумбрии, которую привез из Котбуса. Почитаю книгу, сыграю партию в шахматы против Кереса, Эйве или Бобби Фишера. Приготовлю обед. Выпью красного вина, Филипп ни слова не сказал о том, что моим антибиотикам противопоказано красное вино или что красному вину противопоказаны мои антибиотики. Следующему инфаркту придется некоторое время подождать.
Но в девять часов утра меня разбудил телефон. Звонил Велькер.
— Откуда у вас мой номер?
Вот уже пять лет его нет в телефонной книге.
— Я знаю, сегодня воскресенье и еще рано. Но вынужден настаивать на том, чтобы вы заглянули ко мне. Машину оставите во дворе, это в любом случае будет вам…
Он не договорил. Игра была мне уже хорошо знакома: Велькер начинает говорить, потом закрывает трубку рукой, потом вступает Самарин:
— Ждем вас к полудню. В двенадцать часов.
— Как мне попасть во двор?
Он подумал.
— Позвоните три раза.
Итак, ничего не получится: ни поспать, ни отдохнуть, ни приготовить еду, ни почитать, ни сыграть в шахматы. Я напустил в ванну воды, добавил розмаринового масла и лег. Пришел Турбо, я дразнил его, прицельно стреляя в него каплями воды. Капнуть воды на большой палец и щелкнуть указательным — упорно тренируясь, можно довести это умение до мастерства. У меня позади годы тренировки.
Почему я не мог решить, как же мне относиться к отмыванию денег моим заказчиком? Собственно говоря, выбора не было. Русская мафия, не имеющая ни стиля, ни традиций, ни религии и, предположительно, никакого юмора; пусть ею не интересуется канал «RTL»,[7] зато интерес проявит полиция, как тому и следует быть. Почему я не звоню в полицию? Почему не позвонил туда еще вчера? Я понял, что просто не могу так поступить, пока Велькер остается моим клиентом.
Так что в раннем звонке и назначенной на двенадцать часов встрече были и свои положительные стороны. Можно прекратить наши отношения. Я принес в ванную телефон и позвонил Георгу, и тот поведал мне конец печальной истории семьи Лабан. Племянница Лабана в тридцатые годы умерла от туберкулеза в Давосе, племянник в «Хрустальную ночь»