Убедившись, что Волк полностью поглощен игрой в «тяни-толкай», Торак засунул рыбью голову в развилку березы для Рипа и Рек. Он вел себя очень осторожно, стараясь никак не проявлять своей привязанности к воронятам в присутствии Волка, и они, насупившись, сидели на сосне. Угощение несколько исправило им настроение, и вскоре они уже ссорились друг с другом из-за того, кому достанется главный приз.
День был жаркий, и от мертвого волка исходила такая вонь, что Торак решил отволочь его в Лес. Пусть вороны без помех клюют мертвую плоть, а если та рысь все же вернется за своей добычей, так пусть и она поест досыта.
Затем Торак пошел поискать какой-нибудь еды для себя. Срезав ореховую ветку, он разжег костер, заострил один конец ветки, закалил его над огнем и решил попытать счастья в озерце, заросшем водяными лилиями.
Вскоре с помощью своей самодельной остроги ему удалось поймать щуку. Волки с любопытством наблюдали за его действиями. Но Торак не обращал на них внимания. Поджарив щуку на костре, он съел ее почти целиком, не считая хвоста, который сразу привязал к тростнику в качестве подношения духам озера. Потом он закусил несколькими горстями хрустящей полевой горчицы, да еще нашел десяток ягод недозрелой морошки, которые показались ему сладкими, как мед.
Впервые за много дней почувствовав себя совершенно сытым, Торак уселся под ольхой и принялся за починку одежды. Собственно, чинить ему было нечем — ни игл, ни ниток из сухожилий у него не было, так что починка свелась к тому, что он просто обрезал обтрепавшиеся штаны по колено, а с курткой, превратившейся в настоящие лохмотья, даже не стал возиться; было уже тепло, и он решил ходить голым по пояс, а куски кожи от куртки использовал в качестве головных повязок.
Когда вопрос с одеждой решился, да еще так легко, Торак уселся поудобнее, прислонившись спиной к валуну, и затих: больше ничего делать ему не хотелось.
По озеру, совсем близко от него, плавала утка, то и дело ныряя и показывая светлое оперение на брюшке. Рядом с ней кормилась пара чирков, надолго и с головой уходивших под воду. Чуть дальше выдра учила своих детенышей плавать; малыши яростно шлепали лапками по воде, но были слишком пушистыми и даже как следует погрузиться не могли.
Воронята тоже плескались на мелководье. А волчата на берегу «охотились» на морошку. В болотце, на вытекавших из озерца ручейках, Волк и трое его молодых собратьев тщетно пытались поймать рыбу.
Пронзительное счастье вдруг охватило душу Торака. Волки, вороны, выдры, деревья, скалы, озеро — все это было ему родным, со всем этим он пребывал в мире. Он чувствовал, как его внешняя душа тянется к душам всех живых существ, словно золотая паутинка на осеннем ветру. Встретившись взглядом с янтарными глазами Волка, Торак понял, что и Волка обуревают примерно те же чувства, а это значит, что теперь все опять