Частые продувания цистерн не могли остаться не замеченными врагом, ведь море над лодкой то и дело вскипало пузырями. При каждом близком ударе глубинных бомб “Касатку” встряхивало и подбрасывало над грунтом. Казалось, ее стальной корпус обжимают гигантскими клещами и он вот-вот хрустнет, как яичная скорлупа.
Замполит Парамонов по заданию командира обошел отсеки, объяснил людям создавшуюся обстановку и возвратился в центральный пост. Снегов ожидал его с нетерпением. Тревожно впился в усталое, мокрое лицо. Быстро спросил:
— Как люди?
— Держатся. Таких не сломишь, — убежденно сказал Парамонов. Он взял Снегова за локоть и отвел к штурманскому столу. — Слушай, Петр Андреич, моряки сейчас мне план предложили, и я голосую за него. Это Дронов и его ребята. Их идея. Они говорят: фрицы сидят у нас на шее и в любую минуту могут разделаться с нами. Отлеживаться на грунте бессмысленно. Предложение одно — всплыть и пробиться под прикрытием артиллерии… — Парамонов приблизился вплотную, и Снегов ощутил на лице его горячее дыхание. — Скажешь, риск? Но неизвестно, где он больше: здесь, под глубинными бомбами, или на поверхности. Надводная скорость у нас приличная, пушки исправны, матросы — орлы. А риск… Придется рискнуть!
Снегов задумался. Перед его мысленным взором проходили полуразрушенные отсеки, выведенные из строя механизмы и приборы, зеленые лица матросов и офицеров, измученных, задыхающихся от недостатка кислорода и тем не менее самоотверженно борющихся за жизнь корабля и собственные жизни. Он, командир, был за них в ответе. От решения, которое он сейчас примет, от того, будет ли оно правильным, зависят их судьбы. А если он ошибется?…
Снегов глушил эту мысль, огнем прожигавшую мозг, но она возвращалась снова и снова. Его окружали товарищи, они стояли плечом к плечу с ним, и все же в эти минуты он чувствовал себя, как никогда, одиноко. Он остался один на один с необычайной тяжестью командирской ответственности я долга, и никто сейчас в целом мире не мог снять с его плеч этот груз.
“Думай же, Снегов!… Думай! — приказывал он себе. — Всплыть?…” Но не рано ли? Не будет ли это самоубийством, хоть и геройским?… Слишком неравны силы: израненная подлодка с двумя пушками против вооруженных десятком орудий и специально подготовленных для артиллерийского боя кораблей. Фашисты замяли выгодную позицию для решающего удара и только ждут, когда мы всплывем… Оставаться и дальше под водой?” Но противник зорко следит за нами и разгадает теперь любой наш маневр. Любой, кроме одного…”
— Над нами сторожевик и два катера-охотника! — доложил гидроакустик. — Они сбросили бомбы! — выкрикнул он прерывающимся голосом.