— Нет, нельзя так логарифмы брать! Это тебе не топором рубить, тут тонкость нужна.
Второй морщится:
— Чушь! Еще старик Эйнштейн говорил…
О чем говорил старик Эйнштейн, мне узнать не пришлось, ребята ушли. Шагаю и я дальше. Иду и размышляю: “Что это — поза? Безразличие?… Стоим на пороге таких событий, а они о логарифмах…”
Однако вскоре, кажется, начинаю кое-что понимать. Говорят: “Глаза — зеркало человеческой души”. Заглянул я в эти зеркала и вижу: все взволнованы не меньше моего, все переживают и с нетерпением ждут развязки событий, но они приучены держать свои чувства в кулаке. Такая уж их подводная служба — мужская, суровая, не терпящая бравады и суесловия.
В малой кают-компании подсаживаюсь к старшине рулевых Юре Бельковичу. Он недавно сменился с вахты. У Юры подвижное, с тонкими чертами лицо, острые умные глаза и черные, словно нарисованные углем, соболиные брови — любая красавица позавидует.
— Не спится? — спрашиваю.
— Сон никак не идет, — отвечает он с чуть заметным белорусским акцентом. — У нас в Минске говорят: “За дурной головой и ногам не покой”.
— Как на события смотришь? — интересуюсь. — Дьявольщина какая-то в мире творится!
Юра поднимает брови.
— А чего удивительного?… Прощупывают.
— А если это не просто игра нервов?
На лицо Бельковича наплывает тень. Он даже зажмуривает глаза на секунду, наверное увидав то страшное, что может случиться, если это не просто испытание нервов. Отвечает не сразу, но твердо и без колебания:
— Тогда будем драться! — и тут же переводит разговор на другое.
Я поднимаюсь и иду в центральный пост. По пути просовываю голову в приотворенную дверь поста наведения ракет — очень люблю тут бывать.
— Ученому мужу, салют! Входи — гостем будешь! — говорит на восточный манер, широко улыбаясь, Саша Сверчков, командир поста, и привычно поглаживает реденькую рыжую щетинку под носом, отращенную для солидности.
Бодро отвечаю:
— Гвардейцам-усачам привет! — и, не ожидая повторного приглашения, шагаю через высокий порог.
— Присаживайся, — приглашающе показывает Саша на свободный стул и поворачивается к операторам. Улыбка сходит с покрытых золотистым пушком щек, и лицо его сразу становится на несколько лет старше.
В небольшой рубке, тесно заставленной приборами, повисает тишина.
— Как рубка? — отрывисто спрашивает Сверчков.
— Рубка под током! — в тон ему отвечает старшина-оператор.
— Начинайте учение!
Старшина выкрикивает:
— Есть! — и певуче командует: — Начинаем проверку параметров. Приготовиться включить главный пульт!
Перехватив вопрос на моем лице, Саша шепотом объясняет: