Ну, что там было... после меня? — осторожно начинает Костя.— Как все реагировали?..
Но Борис тоже не тратит зря времени. Он ведь обиделся. Почему же он не отрываясь смотрит на Костю? Неверно! И актер садится к Косте спиной и начинает барабанить пальцем по столу. Ритм отстукивания пальцами становится все более нервным.
Ты что, язык прикусил? — Костя пытается зацепить Бориса.
А ты чего огрызаешься? Ты зачем пришел? Чего ты тут из себя строишь? — И трудно понять, то ли это говорит Борис, то ли исполнитель предъявляет претензии к партнеру.
Ну, ладно, ладно... Не сверкай глазами.— Костя вспомнил фразу из своей роли, правда, совсем из другой сцены и относящуюся к другому персонажу.— Ну, так как же, небось поиздевались, позлорадствовали?
Да уж было дело,— поддразнивает Борис.
Неужели смеялись? — Это Костю волнует больше всего.
Да уж будь покоен.
Кто же смеялся?
Все смеялись.
И ты?
И я.
Врешь!
Ну, не веришь — не надо,— преувеличенно серьезно отвечает Борис.
Так.— Костя не на шутку озабочен.— А Нюрка что?
Нюрка?.. Да она первая...
Брось! Неужели и Нюрка?.. Не может быть! — Костя тут явно спутал. По пьесе он относится к Нюрке насмешливо и, скорее, отрицательно. А сейчас можно подумать, что она его преданный друг и он дорожит ее мнением.— Что же она говорила?
Нюрка? — Борис задумывается, как бы вспоминая оскорбительную, жестокую фразу, которую произнесла Нюрка, а уголком глаза видит: Костя понял, что его разыгрывают. Их взгляды встретились, и... оба расхохотались.
Теперь этюд уже нельзя остановить. Нужные слова возникают сами собой. Пусть они неловкие и литературно не обработанные, но по сути— верные.
Они уже давно сидят рядом. Борис верхом на стуле. Костя удобно уселся в кресло, уложив больную руку на подлокотник. Кресло это он подтащил себе во время разговора. Никто и не заметил, как и когда. В это же время Борис достал папиросы и спички из Костиного кармана, сунул Косте папиросу в рот, дал ему прикурить. Оба в этот момент не наигрывают, а твердо верят, что Костя сам этого из-за больной руки сделать не смог бы.
Эх, Борька, Борька, сыграй на гитаре! Ну, прошу тебя.
Нельзя, Надежда спит. И потом, мне заниматься надо.
Садись, садись, занимайся. А я у тебя останусь на ночь, можно? А то тоскливо что-то домой идти.
Ложись на диван, я все равно спать не буду.
На секунду опять возникает мешающая этюду мысль: «Нужно устроить Костю на ночлег. А я не подумал до этюда о том, что мне понадобится подушка и одеяло!» Актер беспомощно оглядывает комнату. Опять он готов остановить этюд. Но через мгновение он обнаруживает за ширмой приготовленные спальные принадлежности и вновь преображается. Чтобы не разбудить Надю, он осторожно, на цыпочках, идет за подушкой и одеялом. И чем осторожнее он ступает, тем больше скрипят половицы, и Борису и Косте становится безудержно весело на душе.