Похоже, власть в Крыму меняется по принципу 'Акела промахнулся', а миролюбивому правителю там к власти не придти, стоило уточнить детали:
— Если Кази-Гирей в ханах останется, двинет снова на Русь, аль нет?-
— Сам-то уж нет, вдругорядь неуспех будет, то второй оплошки ему не спустят, калгу али царевичей пошлёт. Царь крымский двинет амо сподручней, да идеже супротивники нерасторопны, на литовские, а то волынские украины-
— Зачем же ему часть войска отделять, на Москву отсылать?-
— Таже чтоб поминки побогаче с государства нашего Московского слали, кажный царь Крымский как на престол сядет, за присыл тот воюет, дабы по старине, по ордынскому выходу получать. У Казы-Кирея того, уж почитай второй год посол наш сидит, рядится-
— Точно ли ты знаешь, Афанасий сын Петров?-
— Да поди, сам у татаровей поспрошай на Крымском двору, али ещё где у полоняников — обиделся ветеран.
— Что же татары делают на том двору-то?-
— Вестимо чего, окупу аль обмену ждут, в немирное время там завсегда государев полон держат.
— А ещё где полон есть?-
— Царёв-то за приставами, а что ратники имали, то и на Ивановской сыскать можно, у Холопьего приказа-
— Пойдем, глянем?-
— А порушенья чести не будет твово у торжища-то колобродить?-
Пришлось по этому поводу вступить в переговоры с Жданом, на поход по центральной площади он согласился, но с непременным моим верховым выездом и с изрядным сопровождением.
Ивановская площадь, несмотря на послеобеденное время, была полна народу. У здания Холопьева приказа пожилой стрелец яростно торговался с подьчим о размере вознаграждения за составление записи, рядом стоял, пытаясь выглядеть каменным памятником, невысокий черноволосый паренек в цветастых куртке и шароварах.
— Здрав будь, служивый — поздоровался ушлый рязанец- Самолично сего молодца пленил?
— И тебе здравия — ответил краснокафтанный воин — как звать-величать вас, чьи людишки будете?
После последующего взаимного представления Афанасий переспросил о пленном, где, мол, добыт.
— У вяземского сына боярского, жильца московского, сторговал. Тот их целый выводок во языцех поял. На службу его отправляют на свейскую войну, а до поместья неблизко, вот и раздаёт их за мылый окуп, с паршивой овцы хучь ярины клок.
— А векую тебе холоп-то полонный, еда ли поместьем владеешь?
— Не, в лавке сидеть некому, сыновей Бог не дал, жена стара, а две дочки на выданье, опасливо их на торгу оставлять. Шорным товаром пробавляемся, люди-то разные приходют. Татарчонок, по нашему мал-мала разумеет, счёт хитрый ведает, да в товаре должон понимание иметь.