Колокола Обречённых (Pferd im Mantel) - страница 25
Политыч во главе группы из восьми мужиком – в основном переложских, найдёновских и велешинских ставил баррикаду на мосту у Рождества – за два километра от села и триста метров от сельского кладбища – Горки. Деревья сначала начали рубить прямо на погосте, но оказалось что там шарят ходуны и это дело бросили. Покусали Гаврила – мужика из Найдёнова, и он, пока его пытались перевязывать, обратился. Гаврила пришлось взять в топоры… Как только начали работу, с Рождества и Заскалья потянулись люди. Двое детей, несколько баб. И двое мужиков. Все усилили группу Политыча. Разобрали чью-то баньку на берегу Кушалки, споро поставили заслон. Зачистили и Рождество – чего сложного, всего несколько домов. Часам к шести вечера подъехал «пазик» с тверскими беженцами. Были осмотрены и препровожены в Село, к Грише. В девять с чем-то на дороге показался странный трёхосный автомобиль, явно не российского производства. Он остановился на том краю Рождества и осветил мост фарой-искателем. Кто-то из мужиков крикнул: «Натовцы!», а на всю группу только Сайга Политыча… Однако, постояв, странный транспорт двинулся в сторону моста, подъехал и двери распахнулись. Политыч навёл сайгу на выпрыгнувших двух здоровых мужиков в камуфляже, мотошлемах и прочем мотообвесе, с калашами и водил стволом, выцеливая то одного, то второго. «Стойте где стоите, мужики! Русские?» – спросил Степан Политыч прибывших. Один, что пониже ростом, прислонил калаш к колесу и разведя руки в стороны подошёл к баррикаде.
– Да русские, русские. Фёдор я, Срамнов. С Вельшина я как-бы. Ты опусти калибр-то, отец. – улыбнулся мужик. Политыч поставил сайгу.
– Говори, кого на Вельшине знаешь?
– Да всех. – мужик достал пачку «мальборо» и чиркнув спичкой, закурил.
– Валер! Васечкин! – позвал Политыч парня из своих. – Смотри! Знаешь этого? Говорит – ваш, велешинский.
Валера подошёл и лицо парня расплылось в улыбке.
– Так это ж, Федька, ёк-макарёк! Откуда ж ты, братан??
– Слава Богу, Вань, добрались. – повернулся Фёдор к своему товарищу, здоровенному белобрысому мужику лет 35.
И Валере с Политычем:
– С Москвы мы, откуда же ещё… – Федя сплюнул.
– Ну и что там в Москве-то? Не знаем ведь ничего. А у нас, мужики, мертвецы встали. Народу покрошили – кошмар…
– Чё в Москве-то, спрашиваешь?! А вы не в курсе?! Нет больше такого города, мужики. Нету.
Тем не менее, отец Паисий перед службой был занят и к Фёдору выйти не смог – только лишь передал через Гену, чтобы ждали его с Волковым у дома и что после службы всё равно занят будет. Надо ждать. Храм быстро наполнялся прихожанами, до начала службы осталось совсем ничего. На входе принимали записки – бесплатно, конечно, а кому нужны те деньги теперь, куда их? Только в топку если, ну, или в сортир – бумага она и есть бумага, смех смехом – новой-то давно не делают, а та, что с тех времён осталась – когда-то ведь закончится. И вот так кругом – где ни ткни – всё кверху гвоздями. Вот из-за такой ерунды какой-нибудь всё и накроется окончательно – за лесом больших ежедневных проблем о малом никто и не задумывается, пока это малое не превратиться в большую, ощутимую проблему. Как солярка или как патроны. Кто думал, что в самом скором времени с ними наступят проблемы? Никто. Что солярка? Стала заканчиваться – Село снарядило группу – солярщиков – с цистерной на конной тяге да человек пять мужиков – знай шарь по дорогам и сливай с техники там и тут. Ну и сливали, конечно. А только и у топлива свой срок службы имеется. Семь лет уже, как Началось – топлива то ещё много где слить можно, а только это уже моча, а не топливо. Мужики, кто под Саней Волковым работают, наладили, конечно, со временем фильтрацию и перегон примитивный, а всё равно топливо теряет свои свойства. Техника стареет, и хотя ребята без устали ковыряют свои трактора и машины – срок всей этой механизации уже отмерян. Последний раз чихнёт благословенный тракторный дизель – незаменимый помощник крестьянина последних времён, а дальше всё – как завещали прадеды – только кони и быки. Финиш. А община не маленькая – больше тысячи душ, и каждая кушать хочет. Картофель, пшеница, греча – вспаши, заборони, посади да засей все эти гектары, собери да скоси в страду. А скотина тоже живая – ей трава да сено нужны. Без техники – тракторов и комбайна – всё, привет… И это при том, что всё мужское население в основном при оружии – наряды, патрули, охрана баб и детей в поле да в лесу, на грибах и ягодах кто, и в духовных. Без духовных теперь ничесоже деется. Слава Богу, как Отца Николая из Троицына монастыря люди Фёдора чудом взыскали – на всё Божья воля! – монашеское делание на Селе восставили. Большое дело. Не оценить его, из сегодняшнего дня. Ежели Господь умилостивится, сохранив общину, оценено будет потом – паки и паки. Ибо на каждое делание теперь – нужен духовный, со Святой водой и Крестом и молитвой. А дел столько, что духовных не хватает. Эти и многие другие мысли одолевали Отца Паисия, сельского иерея, настоятеля Кушалинских храмов – Смоленского и Духова, ныне по мере сил общины, восстанавливаемого из полностью разрушенного состояния ещё при советской власти.