Зато он заметил, что в нескольких местах земля под деревьями прямо-таки покрыта глухариным пометом, и поставил в этих местах несколько силков, наскоро сплетенных из травы: две штуки почти на земле и две на одной из нижних ветвей — на таких ветвях глухари любят сидеть. Он постарался как можно лучше замаскировать свои силки листьями и травой, чтобы птицы их не заметили, и снова вернулся к реке.
К сожалению, руки у него слишком дрожали, чтобы пытаться ловить рыбу с помощью остроги. Торак решил просто закинуть в реку несколько лесок с привязанными к ним крючками из шипов ежевики и камешками в качестве грузил, а потом двинулся вдоль берега вверх по течению, надеясь найти хоть какие-нибудь ягоды или коренья. Какое-то время волчонок следовал за ним, потом сел и стал жалобно пищать, прося его вернуться. Малыш явно не хотел покидать свою стаю.
«Вот и хорошо, — подумал Торак. — Сиди лучше тут. Я совсем не хочу, чтобы ты таскался за мной по пятам».
Пока он искал пропитание, солнце почти совсем село. Воздух стал холодным. На куртке мелкими блестящими капельками выступило дыхание Леса. На минуту Тораку пришла в голову не слишком отчетливая мысль о том, что следовало бы построить какое-то убежище на ночь, а не искать ягоды, но он эту мысль прогнал.
Наконец Тораку удалось найти горстку ягод вороники, и он проглотил их одним глотком. Потом собрал немного перезрелых ягод ежевики, отыскал под камнями несколько улиток, а под деревьями — выводок желтоватых поддубовиков; грибы, правда, оказались немного червивыми, но не слишком.
Уже почти в сумерках ему повезло: отыскал ростки земляных каштанов. Острой палкой он принялся осторожно рыхлить землю вокруг стеблей, добираясь до небольших клубеньков. Откопав первый, он тут же сунул его в рот: вкус был восхитительный, сладкий, похожий на вкус лесного ореха, но этого клубня ему хватило едва на один глоток. Он снова принялся копать землю и отыскал еще четыре клубенька — два съел, а два отложил на потом.
Теперь, когда в желудке уже не было так пусто, силы стали понемногу к нему возвращаться, но мысли по-прежнему путались. «Что же мне все-таки делать дальше? — тщетно пытался решить он. — И почему мне так трудно думать?»
Убежище. Вот что нужно. И костер. А потом — поспать.
Волчонок ждал его на поляне. Дрожа и повизгивая от радости, он бросился к нему с широкой волчьей улыбкой, то есть не просто сморщил и приподнял над зубами верхнюю губу, а улыбался, казалось, всем телом. Он прижал ушки, склонил набок голову, что было сил махал хвостом, переступал передними лапками, даже подпрыгнул и перевернулся в воздухе.