Героическое сознание воспринимает силу и власть Диониса как слабость, подчиненность и пассивность. Дионис оказывается жертвой. Он позволяет своему кузину смертному Пентею, надеть на себя наручники и унижать себя; он обещает полное фемининное подчинение в качестве цены за возвращение его матери Семелы из Потустороннего мира; сталкиваясь с грубой маскулинностью, он часто пугается и терпит поражение.
Можно было бы говорить о «дионисийской фемининности» или о выражении и осознании первичной или фундаментальной фемининности, которая по своей природе является дионисийской: темной, мрачной, молчаливо-меланхоличной и неоднозначной, страдающей и испытывающей наслаждение. Победы Диониса неявные: он достигает их с помощью вина, утонченных интриг и хитроумных и почти извращенных манипуляций над своими врагами. Он никогда не одолевает своих приверженцев силой. Он побеждает их и тут же их угощает; накормив их, он становится их владельцем. «Женственный бог» соблазняет, совращает, загадочно улыбается своим приверженцам, заманивая их и увлекая в лукавый, артистичный танец, позволяющий достичь глубочайших потайных уголков фемининности, природной безлюдной дикости: ночью в лесу, в горах.
Вместе с тем Дионис оказывается и жертвой. У большинства из нас возникает ощущение жертвенной покорности при нападении насильников и грабителей, когда у нас не хватает сил им сопротивляться. В данном случае оказаться «жертвой» — значит быть бессильным и/или быть в невыгодном положении перед угнетателем. А Дионис — это «жертва» как форма бытия, как состояние фемининной души, готовой к самопожертвованию. Дионис освобождает своих приверженцев от притеснения и ощущения себя жертвами, призывая их к совершению жертвоприношения. Тем самым он благословляет добровольную жертвенность. Те, кто его отвергает и презирает, себе на беду не признают скрытую божественность этой жертвы. Отказ признать странную, бисексуальную амбивалентность этого бога приводит к безумию и смерти. По выражению Юнга, бог становится болезнью.
Мазохизм не позволяет обесценить ни архетипическую фемининность, ни сумасшествие. Западное мышление считает фемининность болезнью, а все ее качества (пассивность, неоднозначность, эмоциональность) — ее симптомами. Сумасшествие небрежно объявляют «нереальным», т. е. «нагромождением» лжи. Этот негативный маскулинный контекст еще больше подпитывает переживание первобытной фемининности как разновидности дионисийского сумасшествия:
Этот архетипический мир фемининности ничего не знает о нормах и законах, управляющих человеческим обществом, и не ощущает на себе ни малейшего влияния богини брака Геры. Этот мир находится в полном согласии с природой. Дионис пробуждает в женщинах именно эту цель: разорвать связи супружеских обязанностей с привычным семейным укладом ради того, чтобы следовать за факелом бога, покоряя горные вершины и наполняя леса дикими воплями экзальтации.