— Логика, твою мать… — Все еще содрогаясь от накатывающей спазмами боли, прошептал я теми же губами, что и мой враг. Мы общались, используя одно тело. Каин брал под контроль Николая, произносил одну фразу, затем возвращал контроль мне. Я отвечал, и все заново повторялось. Мы говорили одним ртом на двух и слышали речь друг друга общей парой ушей. Я не знал только одного — чувствует ли сейчас Каин ту непереносимую боль, что терзала мне кисть. И все же это не было бредом или галлюцинацией. Более напряженного диалога у меня не было никогда.
— Значит, все это время вы сидите в моей голове? — морщась, произнес я.
— Голова не ваша. — Искаженный рот в зеркале растянулся в ужасной ухмылке. — И при чем тут материальный носитель? Метка прилеплена к вашей виртуальной матрице, Ники. В случае кризиса, угрозы жизни или провала она информирует меня, и я приду.
«Значит, метка», — мысленно повторил я. Ну что же верно, на мне стоит датчик. Однако задан не главный вопрос.
— Зачем это сделано, Каин? — я спросил в лоб.
— Мой контроль…
— Я спрашиваю про Семью!!!
За моим криком воздух наполнился тишиной. Затем, спустя пару мгновений отражение улыбнулось. Как не в чем ни бывало, хронокорректор ответил спокойно и чуть презрительно:
— Признаюсь, Ники, ваш вопрос меня удивляет. Я говорил, нам требуется жертвоприношение. Для окончания революции нужно сплотить народ вокруг трона. Что еще может сплотить русских вокруг тебя, как не разделенные с тобой гнев и боль? Николай потерял семью — невинных девочек, наследника и жену. Виноваты революционеры! Поверь, либералов, марксистов, социалистов сейчас будут рвать на куски по всей бескрайней России. После такого — к тебе присоединится Православная церковь, до этого отказывавшая царю в поддержке. Полагаю, что даже в лагере наших лживых союзников проснется чувство стыда за то, что они так бессовестно потакали русским заговорщикам. Зверское убийство семьи, поверь мне, однозначно пойдет всем на пользу. Всему человечеству, всей хронокорректировке!
— Но это живые люди, — прорычал я, почти обезумев от ненависти и боли. — Невинные. Они ни при чем! Как можно было убить их так страшно и столь жестоко?!
— Не ты ли сам говорил мне недавно, что следует проливать кровь малую, дабы избегнуть большой?! Минимальное воздействие, верно? Вот это и есть наш метод. На сломе времен, в конце Великой войны, по Европе шатается призрак, — отражение рассмеялось, — призрак революции, Ники. Нам мало удержать власть в России, нам нужно сломить идею! Иного способа привить ненависть к либерализму и большевизму, к демократам и к революции, кроме убийства Семьи, я не вижу. И ты напрасно столь взволнован. Совершенное с Алике, дочерьми и наследником — почти идеальный ход. Кроме патриотического подъема и ненависти к оппозиции, мы убиваем множество зайцев одновременно. Жены-немки более нет у царя, и людям не за что обвинять его в пангерманизме. Нет и Наследника, значит, страна должна сплотиться вокруг единственного легитимного символа — лично тебя! А кроме того, зачем нужны тебе чужие жена и семья?! Ведь с ними ты почти незнаком! Найди себе молодую фрейлину, а лучше двух или трех — Николай еще достаточно молод, и если корректировка удастся, я обещаю, оставлю тебя на троне, повеселишься!