Алексеев живо набросал для меня список частей на бумаге. Я начал читать.
Каждая дивизия в царской армии включала, насколько я знал из данных библиотеки, примерно десять-двенадцать тысяч бойцов, так что выходило весьма недурно. Общая цифра доступных для подавления бунта частей составляла по меньшей мере шестьдесят тысяч человек. Не слишком много, если бы нам противостояли двести штыков регулярной армии, но вполне достаточно, чтобы разогнать двести тысяч невооруженных бунтовщиков и сорок тысяч солдат Петроградского гарнизона.
Безусловно, такая арифметика не радовать не могла. Похоже, радостно размышлял я, задача окажется проще, чем задумывалось. Митингующие и демонстранты очень слабо вооружены, а потому серьезной военной силы не представляют. Восставшие полки гарнизона вооружены прекрасно, но меньше нас числом и к тому же (я считал это главным) будут расколоты одним только фактом прибытия в столицу преданных власти частей.
На этой волне оптимистического подъема Николай Второй действительно показался мне безвольной сошкой, совершенно лишенной способности управлять. Подавить восстание казалось сейчас делом простого желания, которое по непонятной причине отсутствовало у Николая, но наличествовало у меня!
Загвоздка заключалась в другом. В отличие от того же Николая Второго, я не являлся штатным военным, а потому, как подсказывал простейший анализ, для управления экспедицией мне был необходим военный специалист. Воейков или Фредерикс, разумеется, отпадали, и взоры мои обратились прежде всего к офицерам генерального штаба.
На самом деле настоящих генералов при штабе находилось всего два — Алексеев и Иванов. Остальные, за исключением, может быть Лукомского, являлись высокопоставленными штабными работниками. Кандидатуру Алексеева я сразу отмел как по моральным мотивам, так и в сугубо практическом смысле — ведь никто, кроме Михаила Васильевича, военного профессора и автора планов по грядущему наступлению, управлять Фронтами не мог. В этом смысле Алексеев оставался незаменимым для меня человеком. Лукомский также отпал в силу давно известных еще до войны либеральных взглядов.
Оставался, таким образом, Иванов.
* * *
Закончив совет, я попросил остаться в комнате двух интересующих меня офицеров — Алексеева и Иванова. Остальные генералы, догадываясь, о чем пойдет речь, торопливо откланялись и вышли.
С будущим командиром «корпуса возмездия» мы говорили бурно и торопливо.
— Не буду ходить вокруг да около, Иван Иудович, — обратился я к Иванову, — обстановка крайне сложная. Мне необходим человек, способный возглавить непосредственное руководство экспедицией.