Кирпичников невольно обернулся. Сзади вроде все в порядке.
— Что это было?
— Понятия не имею, — ответила буржуазка.
Когда треск повторился, игривости в ней поубавилось.
— Мы же не упадем, верно? Мы же летим на «Зеслау» — лучшем дирижабле имперской авиации! — неубедительно прошептала пожирательница лис и юных симпатичных пролетариев.
Краслен выглянул в иллюминатор. Нет, судно не падало. Оно стремительно набирало высоту. Кирпичникова потянуло к полу, стало трудно стоять. Поклонница вцепилась в его руку:
— Все нормально? Ну скажите, все нормально?
— Нормально, — промямлил Краслен, ощущая, что дирижабль дает крен на нос и видя, как прибор, так и не унесенный официантом, медленно ползет к краю стола.
Бах! — тарелка. Шлеп! — шляпа с крючка. Ой-ей-ей! — шифровальная машина из-под кровати.
— Сейчас на нас упадет ваш чемодан! — завизжала фашистка. — Быстрее, прочь из комнаты!
Они выбежали на палубу и тут же упали друг на друга. Крен усиливался.
— Вот об этом я и мечтала весь сегодняшний день! — с горящими глазами заявила дама, съезжая на Краслене вниз по коридору.
— Бесстыжая буржуйка! — крикнул тот по-краснострански и врезался головой в стену.
Перед глазами все поплыло.
— Что с вами?! Вставайте! — закричала приставучая особа, вскочив на ноги.
Встать не получалось. Даже то, что тело вдруг стало как будто в два раза легче прежнего и невидимая сила потащила его вверх, не помогло.
— Мой Бог! Теперь мы падаем! Это все заговор, заговор врагов канцлера, не иначе! — с этими словами новоявленная знакомая снова кинулась на пролетария, обхватила его цепкими руками и добавила: — А ведь у вас такие же глаза, как у Шпицрутена! О, это восхитительно! Я сразу же заметила! Позвольте умереть в обнимку с вами!
«Еще чего не хватало!» — подумал Краслен, пытаясь пошевелиться под массивной фашиствующей тушей.
Повторный треск разваливающегося дирижабля было последнее, что он слышал.
Болело все, особенно голова. Открывать глаза не хотелось, вставать — тем более. Что-то теплое, большое и массивное лежало на Краслене.
«Катастрофа дирижабля! — почти сразу вспомнил он. — Лежу… Расшибся… А что сверху? Эта женщина с лисой?! Ох, Труд, Труд! Что ж это такое?! Да жива ли она?!»
Ужасная мысль о том, что он лежит, накрытый окровавленным трупом, придала Кирпичникову сил. Постаравшись, он сумел открыть глаза и прежде, чем успел что-то понять, ощутил, как груз скатился с груди, случайно отдавив ему, Краслену, руку, и пропал. Глаза различили лишь промелькнувшую где-то поблизости синюю юбку. Потом взгляд прояснился, и Кирпичников понял, что лежит отнюдь не на земле, не посреди раскиданных кусков дирижабля, перемешанных с человеческими останками, а на постели в чьей-то комнате.