— Для фратриатов есть лагеря и поближе… А тебе-то они зачем понадобились?
— Девки у них там красивые, говорят.
— Ха-ха, приятель, зачем тебе фратрийские девки? Смотри, вон как наша Гудрун вокруг тебя увивается!
— Эй, ты, попридержи-ка язык, придурок! Ни вокруг кого я не увиваюсь!
— Ладно, уж и пошутить-то нельзя… И потом, у меня есть глаза!
— Захлопни пасть, кому сказала?!
— Тихо-тихо, ребята! — вмешался Краслен. — Смотрите-ка, у вас уже чайник вскипел, пока вы тут ругаетесь!
— С Гудрун шутки плохи, — заметил толстый надсмотрщик, развлекавшийся напяливанием на нос складного пенсе, отнятого у шпляндского интеллигента («Мартышка и очки» — назвал его Кирпичников про себя). — Неплохие у меня стеклышки появились, а? Вылитый император, ха-ха!
— Я тоже обзавелся сегодня одной забавной вещицей! — заметил его сосед. — Членский билет компартии! Тот парень сегодня утром вцепился в нее как в тысячекроновый билет! Каких только шизоидов земля не таскает!
На стол между грязной тарелкой и кружкой с самогоном шлепнулась красная книжица. Немытые руки потянулись к ней. «Забавная вещица» пошла по кругу, вызывая хохот надзирателей. Один «остроумно» предлагал подтереться документом, другой хотел заставить хозяина съесть его, третий стремился объединить то и другое… Когда очередь дошла до Краслена, он развернул удостоверение и сразу же узнал по фото того гордого паренька, так похожего на себя. «Франтишек Конопка» — значилось в строках «Имя» и «Фамилия». Двадцать лет. В партии с восемнадцати.
— Здоровый пацан, — заметил Кирпичников. — Спортом, наверное, занимается. Фирма «Арендзее» таких ищет для своих экспериментов.
— Угадал, Зиммель, туда его и отправим, — сказал старший надзиратель. — Завтра же утром потопает к фармацевтам.
— Ну и правильно! — ответил псевдо-Курт. — А можно кофе?
— Эй, женщина, налей-ка кофейку нашему новенькому! — крикнул Франц.
— Пошел к черту! Некогда мне вас обслуживать! У меня через пять минут дежурство начинается!
Гудрун сменила шляпку на фуражку, подошла к двери, нажала на ручку, но открыть ее не смогла: будто что-то навалилось с той стороны. Нажала сильнее. Потом пнула дверь своим опытным сапогом. Один раз, другой, третий. С той стороны что-то грузно свалилось. Между дверью и косяком образовалась наконец небольшая щель, в которую надсмотрища смогла протиснуться.
— Черт подери!!! — заорала она уже с улицы, яростно пиная что-то мягкое. — Чтоб тебе, рыжая морда! Не мог пойти сдохнуть в другом месте?!
В полночь младший надсмотрищик Курт Зиммель слез со своей койки и зачем-то стал натягивать форму.