— Вы Кирпичников? Входите.
Краслен встал.
— Товарищ Буеров готов принять вас.
Кабинет оказался совсем небольшим. Может быть, он казался меньше, чем есть, из-за того, что все стены были заняты книжными полками с трудами научкомовских классиков. Все — кроме одной, на которой помещался портрет Первого вождя, карта Республики и план Столицы, напоминающий комету: старый район кольцевой планировки и новый, хвостообразный, — в том месте, где красностранские архитекторы решили разорвать круг, по которому из века в век бессмысленно ходили их предки.
В стороне от входа помещалась раскладушка — между клепаной ракетой, украшавшей интерьер, и некой железякой (видно, первой плавкой неизвестного завода). Остальное пространство занимал стол, снабженный лампой с зеленым абажуром, парой-тройкой телефонных аппаратов, письменным прибором, где чернильница имела в сечении вид звезды, и печати. Над столом висела на веревочке модель бомбардировщика.
Крылолет Крылолетыч, простой человек в старой кожанке, с острой бородкой и хитрым прищуром, вышел из-за стола, подал руку:
— Буеров.
— Кирпичников, — сказал ему Краслен.
Он страшно волновался. Кринтяжпром пришел на помощь:
— Как я понял, вы открыли факт вредительства?
— Так точно… То есть… Да, товарищ. На заводе безмоторных аппаратов в Правдогорске. Целый заговор. И самое ужасное, что с ними начзавком, Спартак Маратыч Разин! Массы ему верят просто слепо, контрагитации никак не поддаются!..
— Погодите-ка, товарищ! — перебил Краслена крин. — А долго вы к нам ехали?
— Да долго… Дня четыре. На летатлине сначала, а потом товарищ Урожайская с собой взяла.
«К чему это он спрашивает?» — думал пролетарий. Вдруг пронзила мысль: «Опоздал! Завод уже разрушен!»
— Товарищ Жакерия… Как же знаем, знаем, — бормотал между тем Буеров, роясь в ящике своего стола. — А вы слишком медленный транспорт избрали. Смотрите!
Он вынул номер какой-то газеты и положил перед Красленом. На первой полосе крупным шрифтом значилось: «Разоблачение банды шпионов-вредителей». Ниже виднелись портреты Люська и Маратыча — мелкие, скверного качества и здоровенное фото, где был изображен коллектив заводчан, голосующий за обвинение предателей. Дата стояла вчерашняя.
— Уже за решеткой. Все трое, — сказал Буеров, улыбнувшись.
Краслен сначала жутко обрадовался, а потом почувствовал себя невероятно глупо:
— Ох, товарищ Буеров! Что ж это я, получается, зря работу прогулял, притащился сюда, вас побеспокоил… Ну и ситуация… Бывает же такое… Уж простите!
— Будет извиняться! Вы, Кирпичников, отлично поступили, как и должен настоящий коммунист.