— Иприт гниет на складе!
— Вы болваны, — сказал Памперс.
На секунду все замолкли, пораженные.
— Ха, Рональд, — усмехнулся краснолицый. — Ты боишься, что, когда война начнется, перестанут покупать твое мороженое! Ясно! Но, приятель, ведь его и так не покупают!
— Вы трижды болваны, — ответствовал Памперс невозмутимо. — Вчера бастовали горняки, сегодня сталевары, завтра железнодорожники! А Джонсон? Чем дольше мы его ловим, тем популярней становится его партия! Нам не выиграть этой войны, пока не кончится кризис, не выиграть даже руками Брюнеции!
— У брюннов оживин, — заметил Свинстон.
— Так вот именно! Как только Шпицрутен найдет способ оживлять своих солдат, он перестанет даже делать вид, что советуется с нами! Передавит красностранцев и двинется на Ангелику, попомните мое слово!
— Что ж, резонно.
— Этот может.
— Огржицу, глядите-ка, сожрал, не подавился.
— Может, позволить ему аннексировать всю Вячеславию? Поиграется, пока суд да дело.
— А что потом? Ждать, когда он достаточно усилится, чтобы самому напасть на Ангелику?! — воскликнул мистер с бомбами на складе. — Ну уж нет, надо действовать, и действовать прямо сейчас! Провокация! Дезинформация! Все что угодно, лишь бы Шпицрутен напал на Красностранию, и как можно скорее!
— Нужно играть заодно со слабым против сильного! Этот древний принцип никогда не подводил ангеликанцев! — закричал буржуй с шинелями. — Временный союз с коммунистами против фашистов, вот в чем мы сейчас нуждаемся!
— Только вот коммунисты вряд ли нуждаются в нас.
— Краснострания слабее Брюнеции? Не смешите меня! У коммунистов есть летающие танки и беспроводное электричество! Там народ, черт побери, заодно с правительством! А что имеет Шпицрутен?
— Он имеет оживин, осел ты этакий!
— Но откуда он его получил? Не из той же ли Краснострании? Кто гарантирует, что там не осталось ученых, посвященных в суть дела или опытных образцов, формул?.. Я не знаю, чего угодно!
— Насчет этого можете не волноваться, — заметил Свинстон. — Из ученых в лапы к брюннам не попал только Уильямс. Мои люди встретили его прямо в порту, сняли с парохода совсем тепленького… Потом, к сожалению, недоглядели, он на другой день повесился в спецпомещении.
«Уильямс! — вспомнил Кирпичников. — Пьяный профессор на пароходе! Так вот от кого я слышал про оживин! Но как, однако же, лихо решают эти буржуйские морды судьбу человечества! Надо будет обязательно написать в „Новую жизнь“ и в „Известия“, когда выберусь отсюда. То есть, если выберусь, разумеется…»
Капиталисты спорили во весь голос, начинать им войну или не начинать. О присутствии Краслена они, кажется, совершенно позабыли.