Девочка вяло шевельнулась, скривила губы, словно собираясь заплакать. Исподлобья взглянула на дхусса – и криво, злобно ухмыльнулась. Уголки рта поползли в стороны, всё дальше и дальше, разрезая щёки наподобие ножей – пока не добрались до самых ушей, словно у болотной квакушки. Рот – или, вернее, самая настоящая пасть – приоткрылся, мелькнули ряды чёрных зубов с алыми, словно окровавленными, остриями.
– Молодец, Мелли, – командор дружелюбно похлопал девочку по плечу. – Что скажешь теперь, дхусс? По-прежнему станешь отмалчиваться?
– Вы заполучили дитя Гнили, – Тёрн говорил негромко, но твёрдо – так, словно и не висел связанным на кресте. – Каким-то образом удержали в живых, вырастили. Зачем?
– Ты задаёшь вопросы мне, дхусс?
– Если ты привёл сюда эту несчастную, значит, хотел, чтобы я говорил? Ну, я и говорю. Я вижу перед собой дитя Гнили, неведомым мне образом удержанную на грани жизни. Что ты ещё хотел от меня? Определения? Я его дал. И теперь спрашиваю сам – зачем это злодейство? Зачем мучить эту несчастную?
– Быть лучше, чем не быть, – неожиданно низким, совершенно недетским голосом произнёс ребёнок. Или правильнее будет сказать – существо, частично позаимствовавшее его облик?
Дхусс дёрнулся, словно получив удар в подбородок.
– И это всё? – вкрадчиво осведомился командор. – Мелли, покажи, пожалуйста, нашему гостю… ты знаешь, что именно. Обычное начало.
Девочка ухмыльнулась, шагнула к дхуссу. Чёрная пасть раскрылась ещё шире, затрепетал раздвоенный змеиный язык.
На сей раз Тёрн не отдёрнулся, встретил взгляд прямо и жёстко.
Существо, дитя Гнили – называйте, как хотите – остановилось шагах в пяти от распятого. Тонкие пальчики замелькали, словно оно – или она – что-то быстро-быстро рисовало в воздухе невидимыми кисточками.
Целое облако зеленоватых светляков, распространяя сильный запах гнили, выпорхнуло из-под её рук, устремившись к дхуссу.
Тот не шевелился, лишь мышцы напряглись ещё больше, так, что жалобно заскрипело дерево креста.
Первый светляк сел прямо на щёку Тёрна, на клановый знак Морры, вздутое, наполненное зеленоватым светящимся гноем брюшко поднималось и опускалось, из-под хитиновых надкрылий выдвинулось подобие скорпионьего жала, чего никогда не бывает у обычных насекомых, созданных, как утверждала легенда, волею молодых Семи Зверей.
Под серой кожей Тёрна вздулся желвак, клановый знак вспыхнул ярко-ярко – и ядовитая тварь, поджав обугленные лапки, с лёгким сухим стуком упала вниз, на каменный пол. Обгорелым бесформенным трупиком.
Дхусс не мог пошевелиться, но что-то он явно сделал, потому что «светляки», облепив ему голову и лицо, норовившие впиться в сомкнувшиеся веки, загорались и падали наземь один за другим.