Дхусс хрипло рычал, глаза налились кровью, словно у самого настоящего демона. Посох сделал выпад, тень легко уклонилась, однако Тёрн отвоевал ещё добрых пять локтей расстояния, отделявшего его от спасительного – как хотелось верить – выхода.
Ещё один выпад, ещё… сгинули последние остатки мрака, подземелье залил нестерпимо яркий свет, а Тёрн, лихо крутанув посох над головой, обрушил его на едва успевшую податься назад тень. Та словно ничего не могла сделать, но и удары дхусса поражали лишь воздух.
Никто из противников не мог взять верх.
Всем, включая демона Кройона и неистового Брабера, хватило здравомыслия остаться в стороне.
Сгоравшие Камни словно отдавали всю накопленную силу Тёрну, и подземную крепость не разнесло на мелкие кусочки и не завалило лишь потому, что дхусс умудрялся что-то сделать с этой мощью; теперь во всём облике Тёрна не осталось и следа слабости.
Тень отступала, пятилась, уклонялась, но даже не пыталась напасть, словно дхусс ей требовался непременно целый, живой и здоровый.
– Тут сейчас всё завалится! – заверещал почтенный доктор медицины и алхимии, на четвереньках устремляясь к выходу. – Что это за дхусс, всё рушит, что храм Феникса, что тут! – верные мысли приходили в умные головы одновременно.
Однако Тёрн явно не собирался ничего рушить. Посох в его руках запел, заиграл на множество ладов, и все, кто видел сейчас этот поединок, услыхали что-то своё, свою собственную мелодию. Беззвучная Арфа нарушила обет, она ликовала, собрав, наконец, достойную себя силу.
Обратившись в огненный росчерк, посох ударил вновь с такой быстротой, что призрак уже не успел ни уклониться, ни отпрянуть. Пламенная черта рассекла парящую тень надвое – и подземелье содрогнулось от грянувшего со всех сторон грохота, рождённого словно самой плотью земли, забившейся в корчах.
Две половины призрака обернулись смятыми, неразличимыми, лишёнными последних деталей полотнищами. С шипением и свистом, словно воздух выходил из туго надутых тягуньих пузырей, полотнища втянулись прямо в камни пола – тотчас треснувшие, да так, что вверх брызнул настоящий фонтан мелких осколков искрошенных плит.
И всё стихло.
Свет стал быстро меркнуть, только что ярко пылавшие Камни распадались невесомой золой. Мрак быстро отвоевывал оставленные было владения; изъязвлённые трещинами и разломами стены словно источали черноту.
Несколько мгновений все молчали. А потом дхусс, как и возле той приснопамятной деревни, что погибла от Гнили и удостоилась огненного погребения, со вздохом рухнул на потрескавшиеся плиты.