— Да как ты смеешь так обращать с матерью своего ребёнка! — внезапно завопила старуха и Алекс оторопело замер. Саша замерла вместе с ним, отводя глаза, желая, провалится сквозь землю.
— Что? — он оглянулся на женщину. — Что ты несешь старуха? Каких детей?
— Твоих — твоих милок, — ядовито прошипела она, пытаясь локтем ударить держащего её накаченного охранника.
Александр сглотнул комок, застрявший в горле, и уставился на Сашу. Его малышка обмякла в его сильных руках, уже не сопротивляясь, обреченно ждала своей участи.
— Это правда, Саша? Ты беременна? — спросил он в раз севшим голосом.
Она не ответила. Уткнулась ему в шею и расплакалась. А он снова замер, не зная, что делать.
— Как? Ты же пила таблетки. Ты не могла… — забубнил он, наконец, на каплю разумных мыслей приходя в себя.
Но Саша лишь плакала, крепко обхватив его руками за шею.
— Девочка моя, что же ты плачешь? — уже недоумевающе спросил Алекс, ласково гладя её по волосам. Неужели она так боится его? Но почему? Испугалась, что он неадекватно отреагирует на эту новость? Да. В первые секунды, он просто не знал что делать, но, теперь придя в себя, он уже точно знал, что никогда не отпустит её. Его женщину, носящую под сердцем его сына или, может быть, дочь? — Глупая, я не сделаю тебе ничего. Разве я хоть раз посмел обидеть тебя? — усмехнулся он, прижимая свой лоб к её. — Ты слишком дорога мне. Это я дурак. Мучил тебя столько времени. Больше такого не будет. Не будет женщин, не будет твоих ночей в шкафу. Моя… наша постель, только для нас. Я так скучал по тебе, малышка. Поедем домой. Мне так одиноко, Саш. Если ты не захочешь ехать со мной, я не стану настаивать. Но я не брошу своего ребенка и свою женщину. Я люблю тебя, Саш…
* * *
Прижимаясь к его лбу своим, слушая его слова, я не верила, но так хотелось выкрикнуть, что готова идти за ним хоть на край света, лишь бы он только был рядом, согревал в своих объятьях. Но для чего всё это было? Чтобы в очередной раз растоптать и унизить мою любовь? Это я уже проходила.
Но последние его слова меня просто добили. Он в правду любит меня? Ложь! Невыносимая страшная ложь!
Я забилась в его руках, пытаясь, высвободится. И он отпустил, только схватился за левый висок и чуть нахмурился.
— У тебя болит голова? — спрашиваю, не понимая саму себя. Зачем мне знать? Но ладонь сама потянулась к его виску. Осторожно провела по месту, которого он касался, прикрывая глаза, и снова пытаюсь не расплакаться.
— Ударился, — коротко ответил Алекс и уголки его сурово сжатых губ едва заметно дёрнулись в улыбке. Он потянулся за моими пальцами, что уже покидали его лицо. Но, поняв, что это мимолетное волнение с моей стороны ничего не значит, вздохнул, смотря на меня глазами полными тоски.