Та же к той же
Нуармутье... февраля 1845 г.
Тебе не терпится узнать историю этого столь бережно хранимого букета, но, право же, я не осмеливаюсь расспрашивать о нем. Вернее всего, никакой истории попросту нет, а если б она и была, ему вряд ли захочется рассказывать ее. А я убеждена...
Полно, не стану притворяться. Ты прекрасно знаешь, что от тебя у меня не бывает секретов. Узнала я эту историю и изложу ее тебе в двух словах. Все очень просто.
— Как это случилось, господин аббат, — спросила я однажды, — что с вашим умом, с вашим образованием вы согласились стать кюре в этом захолустье?
— Гораздо легче, — ответил он с грустной улыбкой, — быть пастырем обездоленных крестьян, чем пастырем горожан. Каждый выбирает себе дело по плечу.
— Именно поэтому, — заметила я, — вам следовало бы получить приход гораздо лучше здешнего.
— Я слышал, — продолжал он, — что его преосвященство, епископ Н-ский, который доводится вам дядюшкой, соизволил обратить на меня свои взоры при назначении священника в приход Святой Марии, лучший во всей епархии. Моя престарелая тетушка, единственная оставшаяся у меня родственница, которая живет в Н., полагает, что для меня это было бы весьма завидным положением. Но мне хорошо здесь, и я с удовлетворением узнал, что его преосвященство остановил свой выбор на другом. Разве я не счастлив в Нуармутье? Что мне еще надобно? И если я приношу хоть небольшую пользу своим прихожанам, значит, место мое именно здесь. К тому же город напоминает мне...
Он умолк, взгляд его был угрюм, рассеян.
— Но мы не занимаемся, — внезапно сказал он, — а наша ботаника?
Я и думать забыла о старом сене, разбросанном по столу, и продолжала задавать вопросы:
— Когда вы приняли священство?
— Девять лет тому назад.
— Девять лет?.. Но, по-моему, в ту пору вы уже достигли возраста, когда мужчины имеют обычно какую-нибудь профессию. Признаться, мне всегда казалось, что вы стали священником не по юношескому призванию.
— Увы, нет, — молвил он смущенно. — Но если мое призвание и было поздним, причинами... причиной тому...
Он смешался и окончательно умолк. Набравшись смелости, я сказала:
— Готова побиться об заклад, что немалую роль сыграл в вашем решении некий виденный мною букет.
Едва у меня вырвались эти слова, как я прикусила язычок, пожалев о своей бесцеремонности, но уже было поздно.