* * *
А Рафаэль ничего не понимает: он гастролирует.
С этой весны, благодаря вовремя отремонтированной басовой флейте и шумному успеху сольного концерта в парижском зале, он с головой ушел в свою карьеру. Отныне он признан виртуозом своего инструмента. На всех континентах покоряет он слушателей своей игрой, в которой удивительным образом сплетаются страсть и мастерство. Его приглашают повсюду. И он дает согласие на концерты и стажировки, гастроли и мастер-классы, уезжая надолго и не очень, порой довольно далеко от дома.
Да, он охотно принимает приглашения, тем более что заметил наконец в своей жене долгожданные перемены к лучшему. Всякий раз, возвращаясь в Париж, он видит, что Саффи явно нравится прогуливать ребенка в коляске. Видит, что щеки ее чуть-чуть порозовели, а на костях наросло немножко мяса, и радуется этому. Так что на сердце у Рафаэля на редкость спокойно, когда он садится в такси, поезда и самолеты, уносящие его прочь от улицы Сены: он оставляет жену и сына вдвоем в коконе счастья.
Еще кое-кто замечает перемены в Саффи и делает из этого диаметрально противоположные выводы. Это мадемуазель Бланш.
Консьержка поражена тем, как преобразилась молодая женщина. Она знает эту походку: легкую, беззаботную, освобожденную от бремени действительности. Было время, она сама ходила так, когда, работая секретаршей на одном предприятии, переживала единственную в своей жизни большую любовь к женатому сослуживцу. Роман кончился печально: мадемуазель Бланш наивно полагала, что любимый спал с ней, потому что жена больше не привлекала его… У него было два сына, и она, еще не зная, что ее гормональная система разрушена сент-уанскими кислотами, мечтала подарить ему дочь. Когда ее вместе с остальными сослуживцами пригласили “обмыть” рождение дочурки ее любовника, она едва не умерла от горя и стыда.
Да уж, если любовь на стороне и окрыляет, то полет, как правило, недолог, а падать больно. И все же это сильнее ее: при виде молодой женщины, уходящей с коляской в сторону Сены, у мадемуазель Бланш теплеет на сердце. Язык не повернется предостеречь человека, который так и светится счастьем.
Остается только надеяться, что дело не кончится большой бедой.
* * *
У Андраша нет телефона. В квартале Маре в те времена подключения к телефонной станции приходилось ждать года два. Да Андраш и не просил: он предпочитает жить без телефона, так же, как и без часов. Поэтому ему отведена несколько пассивная роль: всякий раз инициатива их встреч исходит от Саффи и предупредить его о своем приходе она не может.