«Цирюльник»… Что еще за «Цирюльник»?
Название какой-то оперы? Да, наверное. Что-то он когда-то слышал. Почему он прямо не спросил у Ханны Нортир? От глупости, вот почему! «Доктор Ханна, растолкуйте, пожалуйста, тупому копу, что такое „Цирюльник“». Скорее всего, она посмеялась бы, и все. Зато он сейчас не мучился бы неизвестностью. Но люди — странные существа. Никто не любит сознаваться в собственном невежестве. Лучше лгать и притворяться, будто ты и сам все знаешь.
Если «Цирюльник» — опера, ему не хочется идти.
Из-за воскресной послеобеденной музыки. Когда он учился в старших классах школы, приходя домой, бывало, часами слушал радио. Тихонько, чтобы не потревожить родителей. Ему приходилось быстро переключать канал, если там транслировали оперу. Какая-нибудь толстуха визжала так, словно ее резали…
Одна полка вышла слишком короткой.
Эх, напортачил! Но почему, как? Он ведь так старательно все измерил. Значит, одной полкой меньше. Он не успеет доделать стеллаж за вечер.
Зато если он завтра пойдет в оперу, то увидит Ханну Нортир.
Насладится ее странной красотой.
Но ведь там будут и другие. «Группа общения». Сборище психов. Яуберт не хотел идти с ней в оперу в компании целой толпы бешеных овец. «А вот и доктор Нортир со своими пациентами! Здрасте, док. Ох, какая жалость! Гляньте-ка на того здоровяка со стеклянными глазами. Он, наверное, контуженый».
Вдруг он вспомнил Гриссела. Надо будет его… нет, не «навестить». Слово «навестить» тут не подходит. Надо его повидать.
Но тогда можно и…
Яуберт решил сходить на прогон (еще одно незнакомое слово, будь оно неладно), а потом съездить к Бенни. Если успеет.
Ханна Нортир, хмурясь, стояла в проходе репетиционного зала.
Яуберт сразу заметил, что она одета по-вечернему, и внутри у него все сжалось. На нем самом были серые брюки и черный свитер с эмблемой команды полицейского колледжа по плаванию. Под свитер он надел белую рубашку с малиновым галстуком. Она, в длинной темно-синей юбке, белой блузке и белых сандалиях, выглядела маленькой, стройной и беззащитной. Увидев его, она улыбнулась — на ее лице застыло странное выражение, потому что она продолжала хмуриться, даже улыбаясь.
— Больше никто не пришел, — сказала она и посмотрела мимо него в сторону входа.
— Вот как? — отозвался он.
О такой возможности он даже не думал. Яуберт стоял совсем рядом с ней, и ему было не по себе. Свитер немного жал ему в плечах. Он скрестил руки на груди. Ханна Нортир рядом с ним казалась совсем крошечной. Она, по-прежнему насупившись, смотрела на вход, потом намеренно подчеркнуто бросила взгляд на часы. Правда, Яуберт ничего не заметил.