Яуберт обдумывал то, что собирался сказать полковнику. С одной стороны, охота на маньяка с маузером — дело всей его жизни, но надо объясниться подипломатичнее, дав де Виту возможность выйти из противостояния с честью.
— Полковник, никакого заговора против вас нет. Ведь мы с капитаном Фосом не могли знать о ваших намерениях заранее. И все же я прошу вас пересмотреть свое решение.
Яуберт понимал, что этого мало. Особенно для такого человека, как де Вит. Настало время спасаться, хвататься за соломинку.
— Полковник, как вы совершенно верно заметили, в последние два года я работаю не так хорошо, как раньше. Возможно, вы правы также и в том, что я не целиком отдаюсь работе. Вот и сейчас мне следовало давно уже выйти на след маньяка с маузером. Но даю вам слово. Клянусь всем, чем только можно. Не отстраняйте меня от дела!
Последние слова он произнес умоляющим тоном. Ну и пусть, наплевать.
Де Вит долго смотрел на него. Потом поднял правую руку, поднес к лицу…
— Я не смогу заткнуть рот журналистам, если они пронюхают, — заявил он, потирая пальцем родинку.
Яуберт обрадовался. Хорошо, что полковник хотя бы не улыбается.
— Знаю.
— А если они пронюхают, комиссар вас отстранит. Вам это известно?
— Да, полковник.
Де Вит ткнул в Яуберта пальцем, которым только что тер родинку:
— Зарубите себе на носу. Даю вам последний шанс!
— Да, полковник. — Яуберт обрадовался тому, что де Вит воспользовался возможностью покончить дело миром. И сохранить утраченное достоинство.
— За вашей работой будут следить так, как еще не следили ни за одним полицейским. Я имею в виду не средства массовой информации. Я имею в виду себя.
— Да, полковник.
— Всего одна ошибка, капитан, всего одна маленькая оплошность…
Зазвонил телефон. Де Вит по-прежнему грозно смотрел на Яуберта. Он снял трубку — и вдруг расплылся в улыбке.
— Доброе утро, бригадир! — Он махнул рукой Яуберту и Фосу, отпуская их.
Оба вышли и закрыли за собой дверь. Медленно пошли по коридору.
— Спасибо, Герри.
— Ну и засранец же он!
Они шли молча; шаги на плиточном полу отдавались гулко. Фос остановился у своего кабинета:
— Матт, можно тебя кое о чем спросить?
Яуберт кивнул.
— С чего вдруг у тебя, мать твою, так начищены туфли?
Прежде всего он приказал оцепить весь район — участок, на котором стоял маленький деревянный домик, тротуар и часть улицы.
Красота здешних мест его изумила. Улица шла вверх по склону Карбонкелберга, деревянные каркасные домики рассыпались по ней неровным рядом — хоть сейчас на открытку «Достопримечательности Кейптауна». Обидно умирать в таком красивом месте.