— Значит, Эстер Кларк провела последние занятия по самореализации в 1989 году.
— Да, наверное.
— Мистер Слабберт, мы почти уверены в том, что все жертвы маньяка с маузером в 1989 году были слушателями вашей бизнес-школы.
— Не может быть!
— У вас сохранились сведения о слушателях за тот год?
— Они были нашими слушателями?
— Вы ведете архивы?
— Они были нашими слушателями?! Они все?!
— Мистер Слабберт, нам нужны ваши архивы!
— Да, сведения мы храним…
— Можно взглянуть?
Слабберт вернулся в действительность:
— Конечно, конечно! Я вам покажу. — Он выдвинул ящик письменного стола, вытащил оттуда связку ключей. — Пойдемте со мной.
— Куда?
— Бумаг слишком много; в моем кабинете они не поместились бы. Я храню архивные материалы на маленьком складе.
Следом за Слаббертом они прошли через большой зал. Там за столами сидели четырнадцать сотрудниц — четырнадцать женщин, белых и черных. Они разбирали документы и беседовали по телефону.
— Там и фотография должна быть, — сказал Слабберт, когда все вышли на улицу.
— Чья фотография?
— Выпускной снимок слушателей. Вся группа с дипломами. Но чтобы найти то, что вам нужно, придется повозиться, — ответил Слабберт и шмыгнул носом.
«Маленький» склад оказался размером с ангар для «боинга». Грязная, ржавая сборная конструкция помещалась на пустыре у свалки, огороженной забором. Слабберт с трудом распахнул огромные деревянные раздвижные двери и исчез в полумраке. Они услышали щелчок выключателя. Потом замигали лампочки; высоко под потолком зажегся свет.
О'Грейди негромко выругался. Остальные молча воззрились на то, что открылось их взглядам. Груды и груды коричневых картонных коробок занимали все пространство склада — от пола до потолка, от стены до стены. Коробки были аккуратно сложены на металлических стеллажах; почти везде они стояли в несколько ярусов.
— Трудность в том, — заявил Слабберт, жестом приглашая детективов войти, — что в самом начале мы не думали, что документов окажется так много. Потом нашим слушателям понадобились копии дипломов, подтверждение оценок и прочее, и вдруг мы поняли, что все это надо где-то хранить. Но к тому времени скопилось столько бумаг… В общем, мы ведем архив по всем правилам только с девяносто второго года.
— А до того? — встревоженно спросил Фос.
— До того… я же говорю, в том-то и трудность.
— Что это значит? — Сердце у Яуберта упало.
— Документы не были подшиты. У нас элементарно не хватало рабочих рук. Рабочие руки стоят денег. И потом, нас редко просят добыть документ, датируемый раньше девяносто второго года.
— Где могут находиться документы восемьдесят девятого года? — спросил Яуберт.