— Отец! — вскричала с радостным изумлением молодая женщина и побежала ему навстречу.
Действительно, это был барон Виндег; быстро выйдя из кареты, он направился в дом и был еще на лестнице встречен дочерью. Они впервые встретились после ее свадьбы, и, несмотря на присутствие лакеев, бросившихся к знатному гостю, отец так же горячо обнял свою дочь, как обнимал ее вечером в день свадьбы, когда она уже в дорожном платье прощалась с ним. Наконец молодая женщина тихо освободилась из объятий отца и увела его в свою любимую голубую гостиную.
— Какая неожиданная радость, папа! — сказала Евгения, сияющая и взволнованная. — Я никак не предполагала, что ты навестишь меня.
Барон, обняв опять дочь, сел с ней на диван.
— Это случилось неожиданно и для меня самого. Мне пришлось ехать в эту сторону, и я не мог отказать себе в удовольствии повидаться с тобой.
— Зачем тебе пришлось ехать в эту сторону? Евгения вопросительно посмотрела на своего отца, который пытливо вглядывался в черты ее лица, словно желая прочесть в них, как жилось ей за время их разлуки. Вдруг она нечаянно взглянула на его шляпу, которую он все еще держал в руке, и побледнела от испуга.
— Ради Бога, папа! По ком этот траур?.. Мои братья…
— Они совершенно здоровы и шлют тебе сердечный привет! — успокоил ее барон. — Не пугайся, Евгения, тебе нечего бояться за своих близких. Утрата, которую понесла наша семья, никого из нас не опечалила, в чем я, к сожалению, должен сознаться. Я расскажу тебе обо всем потом, а теперь скажи мне…
— Нет, нет! — с беспокойством прервала его молодая женщина. — Я хочу узнать, по ком этот траур? Кого мы должны оплакивать?
Виндег поставил на стол свою обтянутую крепом шляпу и крепче прижал к себе дочь. Что-то болезненное, судорожное было в этих ласках, которыми он осыпал ее.
— Я еду отдать последний долг нашему родственнику Рабенау. Ведь его имения недалеко отсюда.
Евгения вскочила с места.
— Граф Рабенау? Владелец майората…
— Умер! — добавил барон глухим голосом. — Умер во цвете лет, полный сил и здоровья, за несколько недель до свадьбы! Кто же мог этого ожидать?
Евгения страшно побледнела; видно было, что это известие очень взволновало ее, она не сказала ни слова, но отец понял причину ее волнения.
— Ты ведь знаешь, что я и граф давно уже отдалились друг от друга, — продолжал он мрачно. — Он был человек суровый и грубый, и я никогда не забуду его резкого отказа, когда полгода тому назад обратился к нему с просьбой. Он мог спасти нас, если бы захотел, это ему ничего не стоило, а между тем он решительно отказал мне. И вот теперь он умер… не оставив наследников… Майорат переходит ко мне, когда уже слишком поздно, когда я уже пожертвовал своим ребенком…