И в этом человеке Захариэль не заметил ни капли горечи, поскольку Лютер, очевидно, смирился со своей ролью в истории быть вторым после своего брата.
— Мой брат очень одаренный человек, — сказал Лютер, все еще глядя на Льва. — Как мне кажется, второго такого нет и никогда не было. Я даже уверен, никто из ныне живущих не может с ним сравниться. А тебе известно, что он превосходный имитатор?
— Лев? Нет, я об этом не знал.
— Он может воспроизвести голос любого существа на Калибане, от охотничьего крика какого-нибудь хищника до брачных песен сиринкса. А еще у него превосходный голос. Он знает все старинные песни и народные мелодии Калибана. Если бы ты услышал, как он исполняет «Леса моих отцов», на твоих глазах, несомненно, появились бы слезы. Насколько мне известно, он никогда не пробовал себя в сочинении собственной музыки, но можешь быть уверен, результаты творчества были бы потрясающими. Мой брат преуспевает в любом занятии, к которому прикладывает руки, и в этом его трагедия.
— Какая же это трагедия? — опешил Захариэль. — Как можно называть трагедией успехи во всем?
— Ну, возможно, «трагедия» — слишком сильно сказано, — пожал плечами Лютер, снова оборачиваясь к Захариэлю. — Но ты должен помнить, что мой брат уникален. Он никогда не рассказывал о своем происхождении — для него это такая же тайна, как и для всех остальных. Можно подумать, что это не рожденный женщиной человек, как каждый из нас, а бог или полубог, сошедший на землю. Мой брат без всякой вины с его стороны обречен на одиночество. У него настолько быстрое и неординарное мышление, что даже я, хоть и знаю его уже много лет и должен бы привыкнуть к ходу его мыслей, не всегда успеваю за его рассуждениями.
Подумай, как это должно быть для него утомительно, — продолжал Лютер. — Не пойми меня превратно, мой брат любит Калибан и любит Орден. Но иногда он, вероятно, чувствует себя великаном среди пигмеев — как в физическом, так и в умственном отношении. Лорд Символ говорит, что развитие интеллекта происходит лишь при условии свободного обмена идеями между равными личностями, но моему брату нет равных, по крайней мере на Калибане. Здесь, в Ордене, он находит выход своей энергии, поддержку товарищей и цель в своей деятельности. Он ощущает нашу привязанность. Мы все пойдем за ним навстречу смерти, но для полноценной жизни этого недостаточно. Мой брат одинок, несмотря на окружающих его друзей и последователей. На Калибане нет никого, равного ему, и Лев остается самым одиноким человеком во всем мире.
— Я никогда не думал о нем с этой точки зрения, — признался Захариэль.