Но есть и более могущественные, высшие силы. В самый разгар торжеств они нанесли удар по самому значительному представителю Семейства.
Все началось с незначительного карбункула на коже Натана. В день бракосочетания воспаление резко усилилось. Натан отказался от медицинской помощи и настоял на том, чтобы сопровождать сына во время церемонии благословения. Во время банкета молодой супруг увидел, что у отца начинается лихорадка. Его уложили в постель. На консилиум собрались лучшие германские доктора, послали в Англию за личным врачом Натана, известным Бенджамином Треверсом. Треверс приехал – но было уже поздно. Яд проник в кровеносную систему.
До самого конца сознание Натана оставалось ясным. Он собрал вокруг себя детей и встретил смерть так же, как встречал все вызовы судьбы, – жестко и прозорливо. Соломон писал Меттерниху:
«Он сказал своим сыновьям, что теперь мир будет пытаться отобрать наши деньги, и поэтому им следует быть более бдительными. Он отметил, что не важно, будет ли у одного из его сыновей на 50 000 больше или меньше. Важно другое – все они должны быть едины… получив последние утешения, как и подобает по нашей религии, он сказал: «Мне нет необходимости молиться так много, поверьте мне, согласно моим убеждениям я не грешил». Дочери Бетти, которая была у его одра, он сказал совсем на английский манер: «Прощай навсегда».
Натан Ротшильд умер 28 июля 1836 года, не дожив до шестидесяти лет. В полночь во все отделения компаний Ротшильдов в Европе были отправлены почтовые голуби. Они несли записки, в которых содержалась только одна фраза: «Il est mort»[4].
Эти три слова потрясли мир. Лондонская «Тайме» поместила обширный некролог, написанный в несвойственной этой газете восторженной манере. В нем говорилось: «Смерть Натана Майера Ротшильда является одним из наиважнейших событий, происшедших за долгое время в нашем городе, да и, пожалуй, в Европе… Никто и никогда в Европе до настоящего времени не осуществлял столь важных и сложных финансовых операций… барон Ротшильд, как и другие его братья, получил патент на дворянство и титул барона, но он никогда не кичился этим и гордился своим именем, полученным от отца, которое дороже любых титулов…»
Натана хоронили в Лондоне с королевскими почестями. Тело подняли вверх по Темзе на специальном пароходе. Затем его перевезли, нет, не в его дом, а в его деловую резиденцию – в Нью-Корт. Процессия из ортодоксальной синагоги направилась на кладбище в Ист-Энде, толпы народа затопили улицы. Никогда частное лицо не хоронили с такими почестями, и никогда за катафалком частного лица не следовало столько прославленных людей. Группа сирот-евреев, живших на содержании Натана, сопровождала процессию, распевая псалмы. Братья и сыновья Натана шли вслед за гробом. Согласно еврейской традиции, женщины не участвуют в процессии, они остаются дома, сидя в затемненных комнатах. Далее шли представители высших эшелонов власти: лорд-мэр Лондона, шерифы, вся лондонская знать, послы Австрии, Пруссии, России, Неаполя и другие аккредитованные лица.