- Вот что, товарищ Николай, - начал Шляпников, - мы тут посовещались и решили, что твои предложения нам частично подходят. Дружины будем готовить свои, по районам, а штаб попробуем создать совместно с другими партиями. И поручаем это дело тебе. Помимо штаба будешь формировать особые отряды. Постараемся их вооружить твоим оружием. Справишься?
- Справлюсь!
- Значит, договорились! От комитета с тобой будет работать товарищ Коряков. - Из-за стола мне, улыбаясь, кивнул молодой парень. - После познакомитесь, а сейчас садись за стол, пригласим из другой комнаты товарищей и начнем распределять их по районам.
Из дома, где проходило заседание комитета, я вышел вместе с Петром Коряковым. Мы уже успели познакомиться и почти подружиться. Понравился мне этот рослый крепыш. Люблю людей с открытыми лицами.
- Тебе куда? - спросил Петр не переставая улыбаться. - В путиловские казармы? А то, может, ко мне, на Лиговку? Я в комнате один живу.
- Ты не забывай, что я пока что еще в армии.
- А, ну да, - смутился Петр. - Тогда, до встречи?
МИХАИЛ
И еще одно, уж точно самое радостное событие произошло в первых числах наступившего года. Но об этом пусть лучше расскажет Ольга.
ОЛЬГА
Моя голова была настолько занята Мишкиными похождениями, что я ЕГО чуть было не пропустила. Он прошел мимо меня по перрону Николаевского вокзала в окружении группы молодых людей. Он не глядел по сторонам, никого не искал в толпе встречающих московский поезд. А мое сердце ёкнуло с запозданием. Я резко повернулась и увидела среди других спин столь мне знакомую. Сколько раз я видела эту спину, которая удалялась от меня во время очередной разлуки. И всегда я, молча, смотрела на нее, пока она не исчезала с глаз. Но сейчас я этого допустить не могла. Я закричала: Глеб! И с ужасом поняла, что голос меня покинул: имя осталось внутри. Хотела броситься следом, но ноги приросли к перрону. Я в отчаянии воззвала к Богу, и он меня услышал, первый раз за всю жизнь. Но может так и надо, чтобы Бог приходил к нам на помощь всего лишь раз, в самый нужный момент? Спина, которая неумолимо удалялась от меня, вздрогнула, будто в нее вонзился мой отчаянный взгляд. Он остановился и обернулся. Этот взгляд останется в памяти до конца моих дней, как самое лучшее, что я видела в своей жизни.
ГЛЕБ
Я не мастак говорить о чувствах. Если коротко: в эту минуту я был счастлив. Взгляд любимых глаз, колдовской взгляд, который заставил меня замереть посреди перрона Николаевского вокзала и повернуть голову, теперь спрашивал: можно? Даже сейчас Ведьма не позволила себе нарушить правила. Но у меня не было причин отказать себе в удовольствие заключить Ольгу в объятия, - встреча на вокзале вряд ли может привлечь внимание - потому мои глаза ответили: можно!