Манера одеваться. Темные джинсы, светло-голубая (мятая) рубашка в тонкую полоску, черные (пыльные) ботинки на липучках с закругленными носами. На груди болтается флэшка, по всей видимости вывалившаяся из кармана рубашки.
Возраст. Тридцать с маленьким хвостиком, едва ли больше.
Черты характера. Как минимум отзывчивость и чуткость.
– Я… – по привычке расписав про себя «героя», ответила Яна.
– Что-то случилось?
Поднявшись, он оглядел немую сцену: Ганс по-прежнему рычал на Павлика, Павлик с нескрываемым раздражением на лице разглядывал злопыхателя, который помешал ему завершить разборки с бывшей женой и собакой, Анечка все еще стояла столбом, разглядывая всех немигающим мышиным взглядом.
«Как персонажи… – с тоской подумала Яна. – А я-то еще радовалась, что удалось оставить семейные разборки за кадром…»
– Что-то случилось? – повторил мужчина. В его голосе звучало такое спокойствие, словно он каждый день наблюдал нечто подобное у себя дома. – У вас кровь на щеке, – кивнул он Яне. – Вы, что ли, зачинщик? – поинтересовался он у Павлика.
«Зачинщик – поденщик, нет, не то… горчичник… не точно, но уже близко… Если ты зачинщик, в лоб влеплю горчичник…» – срифмовала Яна и подняла глаза на Павлика, с лица которого мигом смылся весь грим самоуверенности.
– А вам-то что? – попытался усмехнуться Павлик, но его коронная презрительная усмешка выглядела сейчас на редкость жалкой.
– Это вы у дядей в сером спросите. Лучше бы вам до дома прогуляться, пока я и правда милицию не вызвал.
– Сейчас собаку свою заберу… – В Павлике взыграли не то остатки не сбитой еще спеси, не то страх «потерять марку» на глазах у бывшей жены.
– Это моя собака, – заметила Яна. Она старалась говорить спокойно, но ее голос дрожал в унисон подбородку – ей отчаянно хотелось зареветь, но это было бы слишком похоже на то, что она пытается вызвать к себе жалость.
– Это ее собака, – спокойно повторил мужчина, глядя на Павлика.
– Нет, это моя собака…
– Уж я-то собак знаю. На хозяев они так не рычат. За редким исключением… Вот вы, видать, исключение. Из хорошего правила.
– Да чихать я хотел на твои знания, – опустив глаза, бросил Павлик и повернулся к собаке. – Ганс, пошли домой.
Все, может быть, еще обошлось, если бы Павлик не протянул к собаке руку. Ганс, издав предупредительный рык, впился в нее зубами.
– Ах ты, сукин сын… – скорчившись, простонал Павлик.
Ганс не собирался оспаривать это вполне достоверное утверждение. Он повернулся к Яне, очевидно пытаясь понять, изволит хозяйка казнить или помилует. Хозяйкино лицо грозным не выглядело, поэтому Ганс успокоился и снова повернул морду к Павлику, скрючившемуся от боли.