– Что же ты принес мне? – пропыхтел инквизитор и, схватив бедолагу за бороду, заплетенную в жиденькую косицу, выплеснул пойло на прилизанную голову.
– Принеси лучшего своего пива! – заорал он в лицо прислуги, и тот бросился через весь зал, поскальзываясь на жирном полу, а вслед ему несся глумливый хохот.
– Не нравится мне это, – прищурился Лукай, сжимая зубы.
Лекарь подслеповато моргал, протирая запотевшие очочки, и пытался разглядеть инквизиторов. Те были сильно нетрезвыми, и на их столе громоздились бутылки и глиняные кружки из-под эля. Неожиданно один из них – с пышными рыжими усами, белесыми бровями и ресницами на конопатом узком лице – оглянулся через плечо и одарил вошедших друзей изучающим нехорошим взором.
– Не случайно они здесь. – Мечник даже красными пятнами покрылся, когда услыхал, как те залились неприличным гоготом.
– Эй, – рыжий, развалившись на лавке, ткнул в сторону кого-то, сидевшего в углу, пальцем, – щенок!
Лукай чуть скосил глаза и заметил в самом углу сжавшуюся маленькую фигурку в ярко-красном плаще. Огромный капюшон частично закрывал юное лицо незнакомца, а тонкие пальцы судорожно сжимали горячую кружку, отогреваясь после промозглого уличного холода.
– Щенок! – рявкнул инквизитор, окончательно обнаглев.
Юноша сжался и только пониже опустил голову. Бигдиш, подносивший ко рту глиняный стакан, поперхнулся элем.
– Бетрезен тебя дери! Это ж он сбежал во время драки с Проклятыми мамзелями! – пробормотал он и непроизвольно потер неприлично гладкую щеку, на которой остался лишь очень тонкий аккуратный шрам, больше походивший на белую ниточку.
Признаться, после смрадной мази они с Героном стали чем-то напоминать друг друга. Ведь мышцы лица у обоих задубели, морщинки разгладились, даже исчезли оспинки, а брови приобрели странное положение, придавая их физиономиям изумленно-восторженный вид.
Между тем рыжий инквизитор совсем распоясался – он с ленцой поднялся и под одобрительные возгласы соратников приблизился к окончательно оробевшему путешественнику. На одно мгновение трактир замер, все испуганно открыли рты. Хозяин, бородатый дородный гном, приосанился и даже стал ощупывать за занавеской толстый хорошо отполированный кол, припрятанный на случай драки. Хотя инквизиторам в этих местах не перечили, чтобы беды не накликать. Ведь все прекрасно помнили, как в прошлом году полыхала деревня на соседней горе.
Инквизитор сдернул с головы мальчишки широкий капюшон, открыв черные, криво подстриженные кружком волосы и острое безусое личико. Бедняга, почти ребенок, вздрогнул, а потом, набравшись смелости, распрямил плечи и опалил рыжего таким исполненным ненависти взглядом, что если бы глазами можно было убить, то мерзавец тотчас же рухнул бы бездыханным на грязный пол.