И вот я запрыгал вдоль стены к окну.
Не стеклянное, пластиковое. Что ж, этого следовало ожидать. Лошадь может разбить стекло и пораниться. Окна в конюшнях обычно состоят из двух пластиковых панелей в деревянных рамах, одна над другой. Я толкнул нижнюю панель вверх. Ворвавшийся с улицы свежий воздух показался сладостным на вкус.
Но тут я обнаружил, что имеется еще одна проблема.
Снаружи окно закрывали прутья металлической решетки, расположенные на расстоянии около четырех дюймов один от другого. Я не ел два дня, но похудеть удалось не настолько, чтоб протиснуться в такую узкую щель. Я обхватил голову руками, почувствовал, как нарастает отчаяние. Пить хотелось страшно, а на улице шумел дождь. Я просунул руки в раскрытое окно, но поймать падающую с неба воду так и не удалось. Затем в слабом свете увидел, что над окном нависает козырек крыши. Мне понадобились бы руки длиной не меньше шести футов, чтоб поймать дождь. А он, как назло, разошелся вовсю, бешено барабанил по кровле стойла.
Вода, повсюду вода. И ни капли, чтобы попить.
Уже особенно ни на что не надеясь, я двинулся вдоль стены к дверям в стойло. Как и следовало ожидать, они были закрыты на засов. Я толкал их, они не шевельнулись. Я бы встал и бил каблуком что есть сил, если б у меня были две ноги.
Но вместо этого я снова заполз в угол у двери и сел на пол. Крепко уперевшись в стену спиной, я стал бить левой ногой в нижнюю часть дверной панели. Колотил что было сил, но она не подавалась. И вот силы иссякли, и я отполз по каменному полу в сторону и затих.
Я сдался и заснул.
* * *
Было уже светло, когда я проснулся и смог впервые как следует разглядеть свою темницу. Ничего странного, обыкновенное стойло в конюшнях, стены обиты покрашенными в черный цвет планками, над головой крыша из деревянных балок.
Я забрался в угол у двери, уселся, прислонился к стене и стал рассматривать путы на запястьях.
Черная пластиковая лента казалась такой тонкой, почти прозрачной, но, сколько я ни пытался, разорвать ее не удавалось. Сгибал запястья то в одну, то в другую сторону, но от этого пластиковые полоски все больней впивались в плоть, и даже пошла кровь. Ничем их не возьмешь, будь трижды прокляты!
На них все еще болталась цепь. Серые звенья, как мне показалось, выкованы из гальванизированной стали. Всего пятнадцать, я не поленился их пересчитать, каждое звено длиннее соседнего почти на дюйм, к последнему прикреплен навесной замок из блестящей меди. На вид цепь совсем новенькая. Так что не удивительно, что порвать ее не удалось.
Штырем кольца я попробовал разрушить одно из звеньев, но как следует ухватиться никак не удавалось, и вместо желаемого результата я лишь порезал кожу у основания большого пальца — штырь соскользнул с поверхности пластика.