Раз Уоррен с Кэрравеем находятся во дворе, то, должно быть, Алекс Рис сидит за рулем машины.
— Обойди сзади, — говорил Джексон Кэрравею. — Выдави его оттуда. Я останусь здесь, на тот случай, если он вдруг вылезет.
Сама поза Кэрравея говорила о том, что этот человек не любит, когда им командуют. Я также подозревал, что ему не больно-то хочется «обходить сзади», пусть даже он и отличный стрелок.
— Почему бы мне не подождать здесь, а ты пойдешь и посмотришь? — предложил он Джексону.
— Да ради бога, — раздраженно ответил тот. — Схожу. А ты не спускай глаз с двери и, если появится, сразу стреляй. Но постарайся по ногам.
Это, конечно, немного утешало, а вот мысль о том, что меня могут взять живым, — нет. Я уже раз воспользовался их «гостеприимством» в стойлах и желания повторить этот опыт не испытывал.
Джексон Уоррен направился к машине, нервно озирающийся по сторонам Питер Кэрравей остался стоять во дворе.
В памяти всплыла еще одна цитата из Сунь-цзы:
«На войне старайся избегать того, кто силен, и бить того, кто слаб».
Питер Кэрравей был слабым противником. Я сделал этот вывод по тому, как нервно он оглядывался на машину и в том направлении, куда ушел Джексон, в надежде, что тот возьмет на себя всю тяжесть миссии, а в сторону прохода почти не смотрел, хоть ему и велели. Ему явно не нравилось, что он остался здесь один-одинешенек. Стрелять в фазанов — это одно дело, стрелять в человека — совсем другое.
Сидевшему за рулем Рису наконец удалось отогнать машину за стойла, в противоположном конце прохода я теперь видел отблеск фар. Да, скверно, подумал я, получается, что обложили меня с двух сторон и вскоре могут атаковать.
Посмотрел на часы. Еще только 5.17. Двенадцать минут прошло с тех пор, как Ян погудел и уехал, но казалось, с тех пор прошла целая вечность. Светать начнет через час.
Я еще раз взглянул сквозь щель в дверце на Питера Кэрравея. Тот по-прежнему стоял во дворе, держал двустволку на сгибе правой руки, наверное, так делают охотники в ожидании, когда загонщики поднимут стаю фазанов в небо. Солдат ни за что и никогда не станет так держать оружие — неготовым для немедленных действий.
Я распахнул дверцу прохода и бросился к нему, держа саблю прямо перед собой, нацеленной ему в физиономию — ну в точности кавалерист во время атаки, только без лошади.
Он быстро вскинул ружье… и все же — недостаточно быстро. Я налетел на него, нанес острием сабли удар по правой руке, пронзил одежду и плоть под ней. И почти одновременно врезал ему по носу покрытой никелем тяжелой рукояткой. Он рухнул навзничь, на землю, выронил ружье и лежал, прикрывая обеими ладонями окровавленное лицо.