— Однако что?
— Ну, просто миссис Каури у нас не любит, когда гости остаются на ночлег. Отправляет по домам сразу после обеда.
— Это и мой дом тоже, — заметил я.
— О, — кивнул он. — Ну да, наверное.
Он был явно смущен — из-за того, что наговорил лишнего сыну своей нанимательницы. И не напрасно. Длинный у него язык, что есть, то есть.
— Как поживает Фармацевт? — спросил я, вознамерившись выведать у него как можно больше.
— Отлично, — уклончиво ответил Ян.
— Вот как? Даже отлично? — удивился я.
— Ну, конечно, немного устал после вчерашнего, — пробормотал он. — Но в целом с ним все о'кей.
— И никакого поноса? — не отставал я.
По взгляду, которым он одарил меня, я понял: этот парень уже жалеет, что так вчера разоткровенничался и сказал мне о поносе.
— Нет, — коротко ответил он.
— Ну а сам-то он как себя чувствует?
— Я же сказал, он просто устал. — Ян взял ведро и начал наполнять его водой из-под крана. — Вы уж извините, но мне надо идти. Дела. — Намек на то, что разговор окончен.
— Да, конечно, — кивнул я. И зашагал прочь, но затем вдруг остановился, обернулся. — А в каком стойле Фармацевт?
— Миссис Каури не разрешает пускать к нему, — сказал Ян. — Во всяком случае, сейчас.
— Почему нет? — обиженно спросил я.
— Просто не разрешает, и все тут, — ответил он. — Миссис Каури никому не позволяет шастать вокруг конюшен. Даже владельцам не разрешает видеть своих лошадей, только в ее сопровождении.
— Чушь, — заметил я «командирским» голосом. — Я не кто-нибудь, ты же знаешь. Я ее сын.
Он, похоже, дрогнул и собирался что-то сказать, но спасло его появление нанимательницы.
— Доброе утро, Ян, — громко сказала мать, выходя из-за угла и устремляясь прямо к нам. На ней был все тот же светло-голубой стеганый халат и белые шлепанцы. Только поверх накинут длинный плащ-дождевик, а поверх тапочек надеты зеленые резиновые сапоги.
— Доброе утро, мэм, — с облегчением ответил Ян. — Вот как раз беседую с вашим сыном.
— Вижу, — недовольным тоном заметила она. — Напрасно. Ты вчера ему и так слишком много наговорил.
Ян густо покраснел и бросил в мою сторону неодобрительный взгляд.
— Извините, мэм, — тихо пробормотал он.
Она кивнула, точно давая понять, что тема закрыта. Яну досталось не слишком сильно, но я был уверен: болтливость ему еще не раз припомнят. Затем она обернулась ко мне.
— А ты что здесь делаешь, позволь узнать? — недовольным тоном спросила она.
— Да просто хожу, смотрю, — с видом воплощенной невинности ответил я.
Мне было тридцать два года, и я все еще являлся капитаном на службе ее величества королевы. До недавнего времени командовал подразделением из тридцати человек, храбро сражался, бил врага, а теперь ощущал себя напроказившим мальчишкой-четвероклассником, которого под навесом для велосипедов застукала курящим классная руководительница.