— Как?
Снова долгая томительная пауза.
— Я решила выйти из этого бизнеса, — сказала она.
Мы с отчимом уставились на нее.
— Но ты не можешь выйти… — пробормотал он.
— Почему нет? — уже более решительно спросила она. Теперь она походила на себя, прежнюю.
— Тогда каким образом ты собираешься расплатиться? — с отчаянием спросил отчим. Мне показалось, он вот-вот заплачет.
Мать снова съежилась в кресле.
— Единственный выход — найти, кто этим занимается, и остановить их, — сказал я. — А для этого вы должны ответить на мои вопросы.
— Только никакой полиции, — заметила мать.
Эта фраза заставила меня призадуматься.
— Но без помощи полиции шантажиста не найти.
— Нет! — теперь она почти кричала. — Никакой полиции!
— Расскажи мне о налоговых проблемах, — сказал я, пытаясь хоть как-то прояснить ситуацию.
— Нет! — снова крикнула она. — Никто не должен знать.
Она пребывала в полном отчаянии.
— Я не смогу помочь, если не буду знать, — пытался вразумить ее я.
— Мне твоя помощь не нужна, — в очередной раз заметила она.
— Джозефин, дорогая, — вмешался Дерек. — Нам без посторонней помощи не обойтись.
Снова пауза.
— Я не хочу сесть в тюрьму. — И тут она заплакала.
И мне вдруг стало страшно ее жаль.
Чувство жалости по отношению к ней было мне чуждо. Ведь большую часть жизни я провел, стараясь свести с ней счеты, переступая через обиды, мнимые и настоящие, ненавидя ее за отсутствие материнской любви и утешения. Наверное, теперь, с возрастом, я стал мудрее.
Я подошел к ее креслу, уселся на подлокотник, погладил мать по плечу и, наверное, впервые за всю свою жизнь заговорил с ней ласково.
— Послушай, мам, — сказал я. — Никто тебя в тюрьму не посадит.
— Еще как посадят! — ответила она.
— Ну откуда такая уверенность?
— Он так сказал.
— Кто? Шантажист?
— Да.
— Ну, знаешь, я бы не стал верить на слово этому типу.
— Но… — тут голос ее стих.
— Почему ты не даешь мне шанса помочь тебе? — тихо спросил ее я.
— Потому что ты сообщишь в полицию.
— Нет. Никакой полиции, — сказал я. «Но в таком случае разве я смогу оказать ей реальную помощь?..»
— Обещаешь? — спросила она.
Что мне оставалось?
— Ну, конечно, обещаю.
Оставалось лишь надеяться, что я смогу выполнить это свое обещание.
* * *
Постепенно, с уговорами и не без помощи допитой до дна бутылки «Реми Мартин», я наконец выслушал эту печальную историю в самых общих чертах. И ничего хорошего в ней не было. Мою мать действительно могли упечь за решетку, если б вмешалась полиция. Судили бы и признали виновной в уклонении от уплаты налогов. И она бы распрощалась с прекрасной своей репутацией, домом и бизнесом, даже если б осталась на свободе.